Но если говорить без мозгоёбства, стыдно становится и кусок застревает в горле, когда смотришь на местных ребятишек, сидящих с протянутой рукой на тротуаре или вбегающих в закусочную, чтобы попросить монету. Опроститесь, парижские и стокгольмские рестораны! Опроститесь, иначе хуже будет! Ёбс!
Что ещё? Метро. Метро в Мехико очень похоже на московское, хотя абсолютно лишено подлой московской помпезности. Нет здесь и московского холуйского хамства. Толпы дисциплинированных индейцев передвигаются по длинным переходам, ждут поездов на станциях. Вагоны, как правило, битком набиты, но все ведут себя, как английские лорды. Тут чувствуешь себя опять как в индейской деревне, обоняешь специфический запах воспитанных деревенских людей, блюдущих чистоту и порядочность. Иногда кто-нибудь затягивает заунывную, пробуждающую ужасающую тоску, песню. Второй голос подхватывает её. А вот и третий.
Такси в Мехико-сити — это зелёные юркие жучки-фольксвагены, которые производятся в Бразилии. Такси здесь очень дёшево, как и отели, как и еда. Марихуана — тоже.
Мы еблись под травкой в нашем отеле, обливаясь потом, совершенно счастливые и озверелые, как тысячи парочек до нас. Обо всём позабыли. Существовали только наши гениталии и расширяющиеся эрогенные зоны вокруг них. Бесконечно расширяющиеся. Кана-бис крайне способствует траханью: лободобо.
Что ещё? Ёбано в рот! Музеи! Мексиканцы уважают музеи. Музеи — это как бы красные уголки в нищей трущобе мексиканского третьего мира. Чистота, покой, прохлада. Все базарные запахи — снаружи.
Музей Фриды Кало находится сейчас в богатом районе особняков, хотя в 30-40-е годы, когда божественная Фрида жила здесь с толстым Диего, это была окраина города. Чудовищная красавица! На большом мольберте посреди мастерской стоит её последняя неоконченная работа — обосранный мухами портрет Сталина. Над её кроватью, как иконы, фотографии Маркса, Ленина, Мао. До хуя кустарных изделий, засушенных букетов и погребальной символики. Всё пропитано загробным эротизмом в духе Батая. Похоже, её пизда притягивала к себе всех древних духов Америки. Личный музей Сикейроса тоже хорош. Оху евший муралист! Часто он гнал абсолютную отсебятину и провинциальную чушь, но у него было неотразимое чувство политического момента. Ещё он был мегаломан и комедиант. Сталинист задроченный!
Неподалёку от музея Фриды Кало находится музей её любовника Троцкого. В отличие от всех других музеев его не охраняет государственная стража с автоматами. Пара спившихся британских троцкистов — вот и весь обслуживающий персонал. После ссоры с Риверой и Фридой Троцкий с женой перебрались из художнического особняка сюда, в гораздо более скромное убежище. Паршивая мебель, бедный сортир, говняные стоптанные туфли у простреленной боевиками Сикейроса стены. Заплесневелые марксистские брошюры на письменном столе, музейное пенснэ. На стенах висят поздние фото Льва Давидовича, выдающие в нём мракобесного догматика, краснобая и изощрённого ловца человеков. Но есть и пара снимков, сделанных сразу после смертельного ранения. Это хватающие за яйца документики. На одном дюжие детективы, похожие на Аль-Капоне, держат обессилевшего русского революционера под руки. На другом он, с перевязанной головой, тычет пальцем в своего убийцу, уже прихваченного наручниками. Нутро невольно сжимается, когда смотришь на этот человечий конец. Господи, и чего же ты так потешаешься над своими несчастными куропатками?!
