— Конечно, нет. Откуда ты мог знать? — посочувствовала Кейт.
— Верно. Я ж говорю, Лео был замкнутый, тихий, как мышь. Ну, а я не любопытный.
Кейт обратилась к Перлмуттеру:
— Как желудок, Ники? Успокоился?
— Что? — удивился детектив.
Кейт легонько пнула его под столом.
— Я спрашиваю, продолжает мутить или нет?
— Ах да. Мутит, и еще как. С утра нет покоя. Наверное, съел что-то несвежее. — Он посмотрел на Бальдони: — Где тут у вас сортир?
Бальдони показал подбородком на дверь в углу:
— Вот там.
Кейт подождала, пока Перлмуттер исчезнет за дверью туалета. Потом наклонилась к Бальдони:
— Никогда не знаешь, что выкинет вот такой тихоня. Верно?
— Ага. С крепкими парнями легче. Там все ясно.
— Тут ты прав.
— Ага.
— Послушай, сними хоть на пару секунд очки. Хочу посмотреть, какие у тебя глаза.
Бальдони медленно снял очки и прищурился. Глаза у него были темно-голубые, опушенные густыми ресницами. Губы — чувственные, пухлые. В общем, красавчик. Похож на кого-то из рок-идолов пятидесятых.
«Глаза — его секретное оружие, — подумала Кейт. — Он снимет темные очки, хлопает ресницами, и девушка парализована».
Она отбросила волосы назад, имитируя жест кинозвезды сороковых годов.
— У тебя красивые глаза. Тебе кто-нибудь это говорил?
Бальдони скромно потупился, как подросток, затем подмигнул и надел очки.
— Глаза — ерунда. Посмотри, какие у меня мускулы. — Он согнул руку, обозначив бицепс величиной с небольшую дыню.
— Здорово! — восхитилась Кейт.
— Так я еще по утрам ем «Завтрак чемпионов». — Бальдони осветился улыбкой, глубоко вздохнул и напряг грудные мышцы.
— Bay! — вскрикнула Кейт и провела пальцами по твердой как камень груди. — Скажи, а он был стоящий?
— Кто?
— Ну, Лео. Я имею в виду как художник.
— Меня не впечатлял. Так ведь современное искусство — это же полное дерьмо. А? — Он посмотрел на нее.
— Согласна. — Кейт с улыбкой откинулась на спинку стула.
* * *
— Не слабый удар, — сказал Перлмуттер, потирая колено, когда они садились в машину. — Значит, прощай карьера танцора. А все из-за вас.
— Извините, но мне нужно было остаться с мистером Бальдони наедине.
— И что? — Ники вывел машину на дорогу.
— Вначале он заявил, будто не знал, что Мартини — художник. Верно?
— Верно.
— Так вот, пока вы сидели в туалете, Бальдони признался, что картины Мартини не впечатляли его.
— Как вам удалось это из него вытянуть?
— У меня свои приемы.
— Не сомневаюсь. — Перлмуттер широко улыбнулся. — Я получал большое удовольствие, слушая начало вашей беседы. Как ловко вы перешли на жаргон.
