Темноволосая девушка с кремовой кожей, затянутая в желтый шелк, улыбнулась почти смущенно и сделала реверанс.
— Семьдесят пять, ваша светлость.
Генерал сказал:
— Видишь, Мария? Нескончаемая юность. И нескончаемый праздник.
— Я вам не верю.
— Весна жизни, не нуждающаяся во враждебности и истерических спорах. Это необычайно приятно. Такая одухотворенная, радостная компания не может наскучить в течение целых столетий.
— Невероятно, — сказала Мария. — Что вы такое говорите?
— Тебя мучает жажда. — Он протянул ей кубок.
Разговоры в комнате разом прекратились. Все глаза выжидательно следили за их борьбой. И ни один из этих взглядов, ни один, не отражал мерцающего света.
— Возможно, — сказал Генерал, — муж сумеет убедить сеньору присоединиться к нам.
— Я бы лучше убедила вас отпустить его домой.
— Боюсь, что это невозможно. — Он с сожалением улыбнулся. — Все приходят на наши игры, и кому я оказываю гостеприимство, предпочитают остаться со мной. Так гораздо лучше, поверь мне.
— Для кого?
— Для всех. — Бокал сверкнул в его руке.
— Я бы не осталась.
— Но Карлос? Твой муж... — Не почудился ли ей этот слабый голодный проблеск в бездонных глазах Генерала? — Неужели ты покинешь его? Ведь он никогда не уйдет отсюда.
— Если он хочет остаться здесь, с вами, то я его больше не хочу, — отрезала Мария. — Но в это я не верю.
Генерал пожал плечами. Его голос сделался глубоким, почти гипнотическим.
— Я вспоминаю ночь, похожую на эту, когда мы пошли в поход на Новую Гранаду. Стоял сезон дождей, и реки превратились в озера. Семь дней мы брели по пояс в воде, пытались плыть на лодках из бычьих шкур. Бычья шкура — представь, как она пахнет, когда намокает, — он коротко усмехнулся. — Боливар безжалостно гнал нас, но мы были преданы ему, жаждали выполнить любой его приказ.
— Боливар? — переспросила Мария. — Но ведь это было так давно. Пять поколений назад.
Генерал даже не взглянул на нее.
— Разве? Только не для меня. Мне кажется, это случилось накануне. Но на чем я остановился? Мы подошли к Андам. Многие погибли во льду перевала Писба, на пути к Боготе. Боливар выбрал этот путь, ибо знал, что испанцы считают его непроходимым. Наш спуск в Новую Гранаду был триумфальными — мы застали испанцев врасплох. Роялисты сдались в Бойаке, и три дня спустя мы были в Боготе, — Генерал одним глотком осушил кубок, и слуга приблизился, чтобы наполнить его. — Ах, это было восхитительно! — добавил Генерал. — Настоящая жизнь. Не чета этой бледной немочи, так называемой современной жизни с ее бесконечными выборами, с уродливыми, дурно пахнущими металлическими монстрами. — Он рассмеялся — раздались резкие, лающие звуки.
