Подошел официант. Принес колбаски. Парень оживился:
—Так, это что? Колбаски. Ага. Слушай, смотри сюда, мне вот тоже цвай вюрсте унд бир. Цвай бир.— И уже, обращаясь к Антону: — Понимает…
Официант кивнул и удалился.
—Точно — понимает. Гитлер капут,— неожиданный собеседник являл собой полную непосредственность.
—Тут с этими «калугами» осторожней,— поморщился Антон.— Они не любят. Переживают очень многие. Война для них вроде национального позора до сих пор, у них даже канцлер…
—Слушай, земляк, да хрен бы с ним. Нормальные колбаски? Я эти колбаски вообще-то не люблю. Из чего их делают? И горчицу к ним дают сладкую. Это не горчица. У нас горчица в столовой при отделе — вот это да! «Вырви глаз» ее называют! И на закуску хорошо… Охуительно вкусно. На хлеб можно просто намазать и ничего больше вообще не надо. Ты пиво какое взял? Я не спросил у него, какое пиво, то есть, не сказал, какое пиво нести. У тебя какое?
—Да тут местное все хорошее… Особенно то, что в мини-баре, как ни странно. Но здесь его почему-то нет. «Вайхенштефанер»…
Антон неожиданно вспомнил, где видел этого парня.
«Стоп. Так… при отделе, в столовой, говоришь?»
Пару недель назад, после ужина в ресторане «Генацвале», где он, из солидарности с уважаемым, согласно советской традиции, а в ту пору сильно гонимым братским грузинским народом, выпил полтора бокала «домашнего» вина, его машину тормознул патруль ДПС на предмет проверки водителя на трезвость. В принципе, после одной неприятности, случившейся с ним в начале карьеры водителя, Антон не садился за руль после выпивки, но тут как-то так все сложилось. Расслабился плюс. Что такое полтора бокала красного для восьмидесяти килограммов веса?
Пройдя в кабину медицинской «газели», он подышал в трубку, после чего пожилая дама в очках и белом халате закатила глаза и с редкостным цинизмом проинформировала его о необходимости договориться с разместившимся тут же, в «газели», лейтенантом либо проститься с водительскими правами на пару лет. Антон выбрал первое и отправился общаться с офицером. Лейтенант устало попросил тысячу, злобно ухмыльнулся в ответ на вопрос Антона: «Рублей?». Ну, а после началась «работа с документом» — дорожный патруль доставал бланк протокола, водил над ним шариковой ручкой, прятал в планшет, доставал снова. Дама в халате торопила Антона, говорила что-то типа: «Вам дали один единственный шанс, а вы что же? У вас минута, чтобы решить вопрос». Наглая, в очках… Такой ему запомнилась. Придет, наверное, домой, пообщается с внуком. Или внучкой. Наставница. Клятва Гиппократа…
