Опиум | страница 8



Дождь, как принцип мирозданья.
То рыдали, то грешили
Те глаза в потёках краски.
Холодеющие ласки
Лона крон разворошили.
А шагнёшь под них и снова
Только волосы намочишь,
Только снова тайно хочешь
Слушать плач дождя ночного.

Опиум

На рассвете вышли в сад Вы
Созерцать созвездье Рака.
Там, с улыбкой бодисатвы,
Я дербанил клумбу мака.
Клочья белого тумана —
Дым обугленных утопий.
На бутонах горькой манной
Проступал жемчужный опий.
Лауданум?.. — Ну, да ладно…
Там, где нежится Непрядва,
Как привет из Таиланда
Эта древняя неправда.
Ложь — летучих снов основа
За цветной подкладкой мрака.
Легче тени, раньше слова,
Проще смерти горечь мака.
Скорбный Ангел молвит «Amen»,
За смиреньем пряча скуку,
И просящему не камень —
Жемчуг вкладывает в руку.

Ахилл

Пока Ахилл бежит за черепахой
По рытвинам и пустошам пространства
Агонии, Аида или Рая,
Бегу и я без радости и страха,
Лишь меркнущее Космоса убранство
Озябшим краем зрения вбирая.
Твердил бы Гамлет мне свои вопросы,
Когда бы знал апории Зенона,
Угрюмый недоучка Виттенберга.
И умное бессмертие даоса,
И вечность из фарфора и картона
Вместились в такт одышливого бега.
Беги, беги, вдыхай свою надежду…
Но лёгкие стенают об ожоге,
Вздымая грудь под вымокшей рубахой.
И я один в своем извечном «между»…
Какая смерть!.. Есть только этот джоггинг,
Пока Ахилл бежит за черепахой.

Игрушка

Сердце просто капля киновари
В полночь на Суворовском бульваре.
Светофор. Амброзия. Не спится.
Зренье ночью, как стальная спица.
С посошком сквозь мёртвые посады,
Свысока прищурились мансарды,
Бесится хипесница-поземка,
Дышит паром спящая подземка,
И никто не ждёт в колодцах окон.
Эта полночь, как стеклянный кокон.
И поди гармонию нарушь-ка,
Пигалица, спутница, подружка,
От подъезда и до поворота,
Где сквозят Никитские ворота
Злой тоской, что свойственна подросткам.
Ты умрёшь за третьим перекрёстком,
Сгинешь среди алефов да ижиц
В амнезии телефонных книжиц,
В галереях веры календарной,
Благородной, но неблагодарной.
Я останусь где-то вне и между
За ушком чесать свою надежду.
Но когда в глаза заглянет длинно
Злополучный Ангел Лизергина
В тишине почти что госпитальной
Я достану с полки шар хрустальный,
Я встряхну игрушку из Давоса,
И посыплет снег на город косо.
А под снегом, под бесплотной пеной
Ты да я в замкнувшейся Вселенной.
Вот и время, детка, вот и место,
Праведница, странница, невеста.
Господа насмешливая милость.
Даже папе Борхесу не снилась
Истины стеклянная игрушка,
Пигалица, вестница, подружка
В полночь на Суворовском бульваре.