Я, дружок, взыскую Града.
А ещё взыскую снега.
Ах, Ирена, ах, отрада,
Ах, сквозная осень бега.
У бича проста удача:
Недостроенная дача,
Ночь, как мякоть винограда,
Зубы — в горло помидора,
Взвесь пустого разговора —
Смесь божбы и богословья,
Да Одесса в изголовье.
А потом конца и краю
Нету этому сараю,
Что зовут эсэсэсэром.
Серо-жёлтое на сером:
Перелески, перегоны,
Волчьи серые погоны,
Да из обморочной чащи
Зайцем — в поезд проходящий.
Две забытые столицы —
Два цветка трефовой масти.
Изваял Данило-мастер,
Не сумевший похмелиться,
Две огромных розеолы
На худом боку пространства
(Есть в России где просраться).
Под иглою радиолы
Здесь доходит бедный Джимми.
А квартирами чужими
Можно мерить расстоянье
От мгновенного самадхи
До иного состоянья.
Мы до этих яблок падки —
Бодисатвы-самородки,
Нирманкайи-недоучки.
Девки наши тоже штучки
И, как-будто, не уродки —
Просто малость залежались.
Чёрной влагою ужалясь,
Двигай дальше нордом с вестом
К тёплым виленским невестам,
Чьи подмышки пахнут тмином,
В этом обмороке длинном
Обретая постоянство.
Католической природы
Архирейское убранство,
Звери каменной породы,
Да приветливый народец
Пред очами Богородиц.
А потом — по Божьей воле —
Снова рысью в чистом поле
Зазвенеть тоской острожной
С обвинением облыжным,
С ветхой ксивою подложной,
Следом нежным, бегом лыжным
Метить контурную карту,
Где руина на руине —
Станет завидно поп-арту.
По грудастой Украине
(— Шо ви, хлопиц, мни сказалы?)
Вновь боками греть вокзалы,
В яме угольной Донбасса
Ждать видения и гласа,
Но дождаться лишь сирены,
Созывающей морлоков,
Добывать извечный уголь.
Вспоминать, как у Ирены
Завивался светлый локон…
И уткнуться в Божий угол,
Где ни ангела, ни зова.
Здесь на берегу Азова
Все кончаются дороги.
Разминуться в Таганроге
С собеседником случайным,
По шофёрским тухлым чайным
Молча подбирать объедки,
Да исследовать объекты,
