Он резко остановился, повернулся к Шону:
— Это ты должен рассказать.
Тара пришла в ужас. Но аудитория, похоже, не заметила ничего необычного. Все смеялись; всем нравилось смотреть, как два неуклюжих мужлана перекидывают палочку друг другу.
Шон снова подошел к микрофону и сказал:
— Я считаю… я лично считаю остальную историю просто глупостью. — Зал немедленно ответил ему смехом. — У меня были кое-какие неприятности с законом, и, наверно, я слишком злоупотреблял зельем. Вот. Это точно — с наркотиками я имел немало проблем. Это было в… м-м-м, в году две тысячи третьем?
Он посмотрел на отца. Тот кивнул.
— Как-то ночью я вел машину и оказался в странном городе, в Гринвилле, Южная Каролина… И мной овладело такое одиночество, что… Ну, словом, мне пришлось сказать самому себе: надо подумать, как бы покончить с такой своей жизнью. Потому что я был в полном отчаянии. Я миновал церковь. И мне было сказано: не это ли знак, если тебе нужна помощь? Я вошел в нее, и там был человек. И вот что я скажу вам: я и не думал, что этот человек сможет… То есть сначала он мне показался таким… неприглядным, что ли.
Он переждал взрыв смеха и продолжил:
— И знаете почему? Потому что он не услышал от меня ни одного плохого слова. Я не собирался уклоняться, увиливать. И… Вы знаете, как это бывает, когда малыш пытается одолеть вас. Я знаю, что у вас здесь более громкие голоса, чем у нас на севере, но я горжусь, что наши бронзовые спины никогда не сдаются. Так я себя и вел — сопротивлялся изо всех сил, но Митч, который стоит здесь, мистер Ботрайт просто держал меня на плаву. Пока, образно говоря, не вытащил леску. Милостью Господа нашего Иисуса Христа.
Собравшиеся молчали. Тара снова посмотрела на бабушку. У Нелл блестели глаза. Она была бесконечно далека от любой сентиментальности, но Шон был настолько откровенен и открыт, он настолько не пытался приукрашивать свой рассказ, он был настолько трогательный, что она едва сдерживала слезы, как и весь зал. В этом безмолвии Шон продолжал обретать доверие, и Тара подумала: «Боже мой, он в самом деле верит в эту историю».
Он в самом деле верит, что несет факел спасения, который должен осветить этот мир, погруженный во мрак невежества.
— Я уверен, — продолжил он, — что кое-кто из вас не верит, что есть такие вещи, как добро и зло. Но разрешите сказать вам, ребята, я видел и одно, и другое — и я знаю что есть что. И что же представляет собой этот человек? Этот человек — воплощенное
