Но вот, в дальнем конце оцепления этапа партии с автоматами насторожились, а одна из собак заурчала. Из рядов сгорбленных фигур на дороге послышалось какое-то невнятное бормотание сначала одного, а потом и нескольких голосов, похожее на приглушенный спор. Никто, однако, не пошевелился. Поэтому установить, кто же именно нарушил приказ об абсолютном молчании было нельзя и младший сержант, начальник отделения был вынужден ограничиться только грозным окриком: "Прекратить разговоры!"
Бормотание стихло. Но через несколько минут кто-то в том же ряду резко вскочил на ноги. Соседи нарушителя, схватив его за полы бушлата, заставили опуститься на место: - Совсем чокнулся, Кушнарев! Хочешь, чтобы из-за тебя и нас перестреляли? - Начальник отделения, однако, уже заметил его номер: Же-триста восемнадцатый, выйти из строя! - Однако теперь же-триста восемнадцатый съежился на своем месте и не выходил. Очевидно это был истеричный тип, под влиянием мгновенного нервного импульса сначала совершивший нарушение, а потом испугавшийся его последствий, но младший сержант уже выхватил из кармана наручники.
- Кому приказано, же-триста восемнадцатый?
- Выходи, Кушнарев! - шипели соседи нарушителя, - выходи, хуже ведь будет...
Кушнарев робко поднялся на ноги и двинулся к краю ряда. Но тут при виде направленных на него автоматных дул, его охватил новый приступ истерии: Стреляйте! - закричал жэ-триста восемнадцатый, наступая на ближайшего солдата с автоматом, который от неожиданности попятился, - Мне все равно, стреляйте!
- Ткачук, Барса! - крикнул начальник отделения. - Больной он, гражданин начальник... - попытался заступиться за Кушнарева кто-то из сидящих на снегу. - Разговоры! Больные в больнице! - Подбежал солдат с собакой: - Барс, взять! - Огромная овчарка с глухим рычанием бросилась на нарушителя и сразу же сбила его с ног. Послышался треск раздираемой материи. Собака входила в раж и захлебывалась от злости, рвала в клочья и без того изодранный бушлат Кушнарева.
- Отставить! - Ткачук с трудом оттащил Барса. - А ну, поднимайся! пнул сержант сапогом в бок нарушителя, лежавшего на снегу с прижатыми к лицу руками. Тот, пошатываясь встал на ноги. - Руки! - завел назад руки и начальник отделения довольно ловко защелкнул на них наручники. - Садись вон там! - Два солдата, подталкивая Кушнарева в спину прикладами, отвели его немного в сторону. Теперь одна из понурых фигур темнела на снегу уже по другую сторону шеренги конвойных. Рядом с ним рычал и скалился на поводке собаковода Барс. Эпизод был мелкий, начальство у ворот не обратило на него внимания.
