Хэлли пожала плечами.
– Так, ходят слухи. Муж моей подруги у тебя в подчинении. Его зовут Том Кингман.
– Да, я познакомился с ним сегодня. Приятный человек.
Она улыбнулась.
– Джоанна тоже так думает. И сколько же ты служил?
– Пятнадцать лет. Демобилизовался месяц назад.
Хэлли хотела спросить, почему он бросил службу, но не стала совать свой нос в чужие дела. Ей также было интересно, живы ли его родители и был ли он женат. Короче говоря, ей вдруг стало необходимо знать очень много о новом начальнике полиции.
Остановись, подумала Хэлли. Действительно, чем меньше она будет общаться с этим человеком, тем лучше. Грабитель сказал по телефону, что ей нельзя связываться с полицией, а она уже подала заявление и составила опись. Хотя, скорее всего, «никакого закона» относилось к самому выкупу. Это, когда похищают детей, родители подают в полицию, но если за ребенка требуют выкуп, то с полицией они не связываются.
Может, ей сказать Марку, чтобы он порвал это заявление? Впрочем, это может выглядеть подозрительно. Кроме того, пока у нее нет доказательств, что звонивший и есть грабитель. А если это и он, то все равно у нее нет ни денег, ни плана действий, так что, возможно, ей понадобится еще помощь полиции, пока этот неизвестный не скрылся с награбленным.
– Хэлли?
– Да?
– Ты о чем-то задумалась. Могу я чем-то помочь?
Ну вот, поймал ее с поличным. Не отвечая на его предложение, она одним глотком допила остаток кофе и встала.
– Пойдем в музей?
Ее лицо было открыто, словно карта, и за одну минуту Марк увидел на нем и тревогу, и печаль, и страх. Интересно, что же она скрывает? Связано это с кражей или, может, ее беспокоит какая-то другая, не менее важная проблема?..
Пусть пока все остается как есть.
– Да, конечно, в музей, – ответил он.
Они прошли к задней двери, где Хэлли сняла с крючка большой ключ.
Фонарь на небольшом крыльце освещал восьмифутовую живую изгородь с открытым проходом посередине. Когда Хэлли провела Марка через проход, он был впечатлен видом трехэтажного дома в викторианском стиле, украшенного башенками, с покатой крышей и множеством окошек с позолоченными краями.
– Ничего себе! – присвистнул он.
– Неплохой дом, да? Он был главным в поместье, а здесь находились сады и конюшни. С годами большая часть земли была распродана, за исключением маленького дома и этого, главного. Моим бабушке и дедушке удалось спасти их от разрушения, потому что они объявили их историческими памятниками.
