Вот наши каюры — и старики Омальтын и Анкарахтын, дядя Миша, Ким Михайлович и Юра, и самый молодой — Семен Чайвун — они родились и выросли здесь, в Ванкареме, и знают в совершенстве свою работу, зимой капканы на песцов, охота на нерп, летом моржовый промысел (все они — охотники отделения колхоза «Полярный»), вековая мудрость северян сегодня хранится ими, а завтра эстафету примут дети из «челюскинской» школы. И мы — радист с обсерватории, мечтающий поработать в Антарктиде, великолепно разбирающийся в сложнейшей современной аппаратуре, и два журналиста. И вот мы все вместе на льду Чукотского моря, мы дружны, и жизнь одна, где бы ты ни был — в Ванкареме, на мысе Шмидта или в Хабаровске: старайся делать свое дело хорошо и честно, не жди, пока другой подставит плечо под зависшие на торосе нарты, дели свой кусок мяса на всех, сначала накорми собак, а потом поешь сам, не ной и не жалуйся, а иди вперед. Дорогу осилит идущий! И еще — держи свое сердце открытым для людей.
Наши каюры не читали книг о том, как нужно жить. Но живут они правильно.
...А утром, когда мы вылезли из палатки, увидели — прямо у входа прошла трещина. Пока увязывали нарты, кипятили чай, трещина стала шире. Каюры спешат: справа у нас полынья, слева трещина. Может оторвать. Многие из них бывали в таких передрягах — и гораздо ближе к берегу. Тогда на помощь приходили вертолетчики.
И снова продираются упряжки между торосами, снова мокрые от пота выталкиваем мы нарты из снежных ям, втаскиваем на ледяные хребты. И вот — тупик. Сплошные гряды вздыбленных льдин, не обойти, не пробиться. Мы влезли на вершину белого хребта и увидели — дальше идут широкие разводья. В центре Чукотского моря началась подвижка льдов.
Мы не говорили нашим каюрам о том, что хотели — кроме дани памяти челюскинцам — проверить вариант: можно ли было дойти до лагеря Шмидта на собаках? В теплой квартире, при свете зеленой лампы, думалось: что такое 150 километров на хорошей упряжке?! Теперь знаем — по тундре это легко. По морю... Вот перед нами наглядный ответ — торосы и разводья до горизонта.
На высоком торосе мы установили вымпел. Разожгли маленький костер памяти. Постояли. Помолчали.
Дорога домой кажется легче и ближе. Собаки забыли про усталость. И даже когда проваливаются в трещины, не теряются — лишь вытащим их на лед, отряхиваются, разбрызгивая ледяшки, выкусывают ледяные занозы из лап, и снова готовы к бегу.
Маяк. Вернулись. Мы оглядываемся. Сияют в белом безмолвии голубые чукотские льды. Парит над ними огромная белая птица — бургомистр. На берегу нас ждут друзья, которые скажут на прощанье: «Ванкарем будет ждать вас».
