Зеленая в красный цветочек рубашка заправлена в черный комбинезон. Седой ежик волос, кустистые брови, умные лукавые глаза, множество морщинок у глаз и губ — Вуквувье часто и заразительно смеется.
В 1934 году ему было девятнадцать. Был он тогда красивым и смелым парнем. С характером. И девушки, рассказывали нам старики, любили Вуквувье, и бригадиром он был, и председателем колхоза, и дети выросли в отца — тоже с характером. Юра Вукувунентын, первое место в первомайских гонках занявший, — сын Вуквувье.
Ну, вот. Отправляясь путешествовать по времени, возьмем Вуквувье своим каюром. Весна 34-го. Ванкарем. Двенадцать яранг. В Красной яранге — школа. Фактория, Заведовал ею коммунист Георгий Кривдун. Жизнь неторопливая и выверенная: охота на песцов, долгие часы у проруби на прибрежном льду — в ожидании нерпы, когда очистится море — промысел моржей, заготовка мяса на зиму себе и собакам, долгие чаепития в яранге... И вдруг — летят самолеты, мчатся упряжки, нагруженные бочками с бензином, друг Тынаэргин круглые сутки топит лед в водомаслогрейке на берегу. Очень шумно и людно стало в Ванкареме. Для Вуквувье наступило интересное время.
Собрали каюров — можно ли пройти на упряжках во льды, людей спасти? Долго охотники совещались. Людей спасать, конечно, надо. Но — говорили старики — не пройти на упряжках. Молодые вскакивали: пройдем! Старики спрашивали: далеко от берега ходил? Какой там лед, знаешь? Не знали молодые. Охотились все на прибрежном льду, зачем далеко уходить? Оторвет льдину, унесет — сколько случаев было! Там, в глубине моря — старики говорили — пути для собак нет. Торосы — как три яранги, друг на друга поставленные. Разводья опять же — байдару ведь не потащишь туда.
На собаках нельзя, на самолетах решили вывозить. Летчики стали летать, привозить челюскинцев в Ванкарем. Одного летчика прозвали Ымпенахен (Старик). По-русски его Молоков звали. А другого, молодого — Аачек (Юноша). Это Каманин. Когда всех челюскинцев спасли, Аачек Тынаэргина с собой взял — на летчика учиться...
...Первым прорвался в лагерь Шмидта Анатолий Ляпидевский — 5 марта. 13 апреля Кренкель дал последнюю радиограмму из лагеря: «До скорого свидания. Работу прекращаю».
Зарубежная пресса дала высокую оценку челюскинской эпопее. Газета «Дейли геральд», например, назвала ее «одной из величайших среди историй о героизме и выносливости». При этом она особо подчеркнула: «Радио и авиация сделали их спасение возможным. Но радио и авиация не смогли бы помочь без знаний и доблести летчиков. Весь мир отдает дань этим доблестным русским», — писала «Дейли геральд».
