Рейс «Челюскина» — не увлекательное арктическое путешествие, а задача государственной важности. Если пройдет — будет строиться флотилия подобных кораблей.
Итак, осталось только Чукотское море. Помочь пройти его должен был ледокол «Красин». Но в Карском море у «Красина» сломался винт, Воронин и Шмидт решили идти без ледокола.
Наступила зима. «Челюскин» вмерз в лед. На карте его дрейф — огромная петля. Корабль почти вынесло к Берингову проливу, но льды снова потащили его назад.
Арктика ополчилась против смелых исследователей, бросила в бой самое страшное свое оружие — сжатие льдов. 13 февраля 1934 года гигантским сжатием ледяных полей «Челюскин» был раздавлен, как скорлупка. Люди высадились на лед.
— Нет больше судна, — сказал капитан Воронин. — Надо приспосабливаться жить на льду. Приспосабливаться сию же минуту, немедленно!
Над торосом взвился красный флаг.
Началось строительство лагеря.
Челюскинцы не теряли мужества. Даже сигнал бедствия — «SOS» — решили не посылать. Радист Кренкель дал спокойную радиограмму о случившемся.
В лагере выходила стенгазета «Не сдадимся!» Шмидт писал в ней: «Мы на льду, но мы и здесь граждане великого Советского Союза, мы и здесь высоко держим знамя Республики Советов!»
И страна не оставила в беде своих граждан. На следующий день после гибели «Челюскина» в Москве была создана правительственная комиссия под руководством В. В. Куйбышева, на Чукотке — чрезвычайная комиссия, которую возглавил начальник полярной станции на мысе Северном (ныне — мыс Шмидта) Г. Г. Петров. Лучшие летчики страны стали готовиться к спасению челюскинцев. И челюскинцы, два долгих месяца боровшиеся за свою жизнь, верили — помощь придет!
Маленькое стойбище Ванкарем стало центром спасательных работ. Сюда летели самолеты, везли на упряжках горючее из Уэлена. И первая «твердь земная» (хотя и скрытая снегом), на которую ступили спасенные челюскинцы, был мыс Ванкарем.
Ванкарем в переводе с чукотского — «моржовые клыки». Но будь наша воля, мы бы дали поселку другое название — «Недоступный». Из-за частых туманов, пург, шквальных ветров самолет в Ванкарем пробивается не чаще двух-трех раз в месяц. И когда, после многодневных ожиданий погоды, оказываешься на борту желанной «аннушки», испытываешь настоящее счастье.
...Летим в белесой мгле в пятидесяти метрах над землей. Внизу еле проглядывает кромка берега — основной, ориентир для пилотов. Справа — белая тундра, слева — белое Чукотское море. А мы, как говорится, «посередине». Наш третий спутник, радист Шмидтовской гидрометеообсерватории Валерий Иванович Воробьев, улыбается: «Вырвались!»
