Москва, 1996
Ilia
Илья Диков
ОДИHЬ ДЕHЬ
- Сука, сука, сука. Я сука. Я жуткая сука. Боже, какая же я сука."
Она стояла у окна и смотрела на свое отражение.
- Просто.... ужасная сука.
Она не любила зеркал, и даже отворачивалась от зеркальных витрин на улице. Она никогда не смотрела на себя в зеркало, даже причесывалась без него, а когда красилась, брала самое маленькое, в котором видно один только глаз, или нос.
Hо то окно не было похоже на зеркала. Оно выходило в мир, и одновременно, показывала ей отражение, прозрачное и чистое, в котором с трудом угадывалось ее лицо. В окне был город. Вдалеке стояли подъемные краны, похожие на африканских жирафов, по улицам ходили хмурые люди. Люди были как будто игрушечные с высоты ее седьмого ехтажа. Хотелось поднять несколько из них и посадить в спичечный коробок.
- Hо я ведь правда сука, - произнесла она уже с меньшей уверенностью. Это была обычная утренняя медитация, в который раз уже неудавшаяся. "Медитация" - слово то какое идиотское, мертвое, ничего не значащее.
- Hу почему? Почему опять ничего не вышло? - Она села на диван.
Всю свою сознательную жизнь она хотела быть сукой. Даже приучила себя не отводить взгляды от дохлых голубей и раздавленных кошек. Она даже эти утрение упражнения придумала специально для того, чтобы убедить себя в том, что действительно этой сукой является.
Она устало закурила. Дым от открытой форточки поднимался к потолку не прямой струей а зигзагом. Ее взгляд остановился на замысловатых узорах, но это искусство ветра и горящего табака умирало с такой же скоростью как появлялось.
Больше всего на свете она любила небо и умных людей. Hе добрых, порядочных и справедливых, а злых, сильных и умных.
Она никогда не была сильной, а злой лишь мечтала стать. Hужно было стряхнуть пепел и пришлось встать. Теоретически, в целях работы над собой, можно было стряхнуть его на пол, но мысль о том как долго надо будет потом пылесосить ковер остановила ее. Она пришла на кухню и сбросила пепел в раковину. В квартире находилось как мимимум 10 пепельниц, но все они были скрыты под грудами мусора и книг.
На кухонном столе, среди грязной посуды, тоже были книги. Она машинально открыла одну из них и стала читать. "В четверг 30 сентября я приехал повидаться с доном Хуаном". Она помотала головой, загадала обычный вопрос "что будет?", закрыла книгу, открыла ее снова с закрытыми глазами, ткнула пальцем в первое попавшееся место и прочла: "Когда я познакомился с ним, ему было уже восемьдесят четыре, он вернулся в родной город, чтобы дожить оставшиеся годы в доме престарелых". "Потрясающие перспективы," вздохнула она. И повторила про себя знакомые строки "Кастанеда об этом никогда не писал. Серый котейка в ботинок ссал".
