уверовали в «Христа и Богородицу», ибо церковный устав Владимира распространялся только по тем «городам и погостам, где христиане суть». Значит, оставались еще и некрещеные районы.
Для людей XI в. торжество христианства было связано с именем одного из сыновей Владимира — Ярославом, получившим прозвище Мудрый. Колоритным языком об этом сказано в Повести временных лет. «Яко же бо се некто землю разореть, другий же насееть, они же пожинають и ядят пищу бескудну, такось Ярослав ж: отец бо его Владимир землю взора и умягчи, рекше крещеньем просвети; сь же насея книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем, ученые приемлюще княжное». Таким образом, «только третье поколение считало себя по-настоящему христианами»>{5}. Только при Ярославе Мудром «нача вера христианская плодитися и расширяти». Он продолжал «церкви ставити по градом и по местом». Главной же его заслугой было то, что при нем произошло окончательное оформление церкви как социальной организации. В 30-х годах в Киеве организуется митрополия, появляется первый достоверный русский митрополит (Феопемт — грек по национальности), строится митрополичий храм — киевская святая София, созывается первый общерусский церковный собор. Собор сделал попытку ликвидировать церковную зависимость от Византии. С желанием «национализации» русской церкви связано и установление праздника первых русских святых — князей Бориса и Глеба. Но при всем при том следует отметить, что русская церковь делала только первые шаги. Успехи ее, несмотря на «покровительство» Византии, в действительности преследовавшей свои цели, были в высшей степени скромными. Такое невысокое положение русской митрополии зафиксировано в греческих церковных источниках. В них русская митрополия является только одной из церковных провинций Константинопольской патриархии, занимающей в своеобразной «табели о рангах» вначале 61-е, а затем 52-е место. Русский митрополит приравнивался только к автокефальным (самостоятельным в некоторых действиях) архиепископам. Подчеркивая это, патриарх свои послания ему скреплял свинцовой печатью, а не восковой, как настоящим митрополитам. А на церковных соборах в Константинополе митрополит из Руси согласно существовавшим, так сказать, «местническим» законам занимал последние места по рангу.
Безусловно, такое положение не устраивало киевскую знать. Одной из проблем христианизации было отсутствие необходимого количества священнослужителей. Первыми церковниками на русской земле были греки. Так, Владимир для крещения Киева привел священников из завоеванного им Корсуня. В дальнейшем епископы и другие церковные иерархи присылались из Византии. Итак, священнослужителей было недостаточно. К тому же выяснилось, что священникам, не знающим языка страны, христианизацию которойони должны были проводить, эта миссия трудна. И уже при Ярославе стали «умножища прозвутери». Основным поставщиком миссионеров стали монастыри. Зарождение монастырского движения приурочено ко времени Владимира (при нем «монастыреве на горах сташа»), но при Ярославе «черноризьци почаша множитися, монастыри починаху быти». Крупнейшим и авторитетнейшим был Киево-Печерский монастырь, основанный в середине XI в. «на горах» Киевских. Именно из него вышло большинство «христовых» подвижников — рядовых миссионеров, распространителей слова божьего; и высших церковных чинов, занимавших епископские кафедры во многих древнерусских городах. Но «ославянивание» духовенства — черта русской жизни уже второй половины XI и последующих веков. В X и начале XI вв. в города Руси отправлялись греческие миссионеры, как правило, в сопровождении княжеских дружинников.
