— А парики?
— Чего вам дались парики? Они и в прошлые века то входили, то выходили из моды.
— Ладно, черт с ними, с париками. Но есть же любители псевдоокон с меняющимися пейзажами, пальм, которые надо пылесосить, а не поливать. Есть кому гоняться за твиланом.
— Есть, — согласился Красин. — Больше того, те же подсвечники люди ставят на электрокамин, фокусы диалектики. Мир сейчас особенно противоречив. Не забывайте, что он на пороге третьего тысячелетия. Ему приходится приспосабливаться к новому производству и потреблению. Значит, и укладу. Такое обязательно сопровождается различными фобиями, которые медицина, как правило, всерьез не принимает.
— Очень мило! Выходит, врачам наплевать на мое состояние, потому что оно широко распространенное? В лучшем случае о нем могут порассуждать социальные психологи, и то в общем, — разозлился было Громов, но тут снова наткнулся взглядом на малыша с жуком и совсем иным тоном добавил: — Неужели не поможете? Ведь лечите же разных там шизофреников.
— Ну, сравнили! То серьезно больные люди. А вы просто раздражены. Что-то вас здорово вышибло из колеи и продолжает будоражить. И, наверно, очень неприятное, поскольку ни словом не обмолвились об этом. Нечто подобное испытывают в первое время те, кто вынужден пользоваться протезом. У них тоже обостряются неприязни, которых они прежде не замечали.
— А потом?
— Привыкают. Одни без последствий, у других портится характер.
Громов сделал вид, что полез за платком, и нащупал фантофон. По телу пробежала брезгливая дрожь. «Проклятая штука! Все из-за нее, — решил он. — Мог бы и сам догадаться».
Говорить больше не хотелось, но и обрывать на том разговор было неловко. Леонид скользнул взглядом по фотопортретам и спросил:
— Это что, ваши пациенты?
Красин опять улыбнулся, блеснув слишком белыми, будто искусственными зубами.
— Нет, помощники!
— А, понятно. Детские лица хорошо успокаивают.
Врач совсем развеселился.
— По-вашему, они у меня вместо седуксена?
Он даже приспустил узел галстука. Очки его нацелились в один из снимков.
— Вот эту пилюлю зовут Света. Моя соседка. Я ее фотографировал, когда с помощью язычка выяснялось, что такое иней.
— Значит, хобби? — разочарованно протянул Громов.
— Зачем же. Вполне серьезное прикладное занятие. Весь этот народец неплохо помогает мне разобраться в системе психической адаптации. Преподносит наглядный урок и моим посетителям. Особенно вон тот двухлетний ассистент. Вы его тоже приметили.
