Ученые рассмеялись. Омар Хайям -- непривычно громко, Исфизари -- высоким, но тихим смехом, а Васети -- басовито, точно откашливаясь, Хазини -- неслышно, как и Лоукари.
-- Недурно сказано, -- проговорил Хайям.
Васети добавил:
-- Это хорошая оценка нашей работы... Представьте себе: пятеро здоровых мужчин на дороге из Исфахана в Шираз. Я знаю хорошее место для разбойничьих дел...
-- Это на полпути? За крутым поворотом? -- спросил Лоукари.
-- Вот именно!
Место, о котором говорил Васети, было пустынно, однако имело выход к некой речке, по которой нетрудно было добраться до самого Персидского залива. Речка -- она порою терялась в песках -протекала в глубокой расщелине, удобной для скрытных дневных переходов...
-- Если нашу землю принять за огромный шар, сказал Васети, -а это так и есть на самом деле, то наша колея движущейся телеги в виде двойного кольца опояшет весь мир. Спрашивается, где же бесконечность? -- И он уставился на Хайяма.
Тот чистосердечно сказал:
-- Напрасно так глядишь на меня. Если бы я знал все это, давно объявил бы себя пророком. Вся загвоздка в том, что я и сам ничего не знаю. И не смотрите на меня как на мудреца, у которого борода трясется от больших знаний. Я всего-навсего ваш товарищ, которому не много больше лет, чем вам.
-- О нет! -- воскликнул Исфизари. -- Я согласен в одном: не надо кичиться своими знаниями. Но и не надо чрезмерно скромничать.
-- При чем здесь скромность, господин Исфизари? - удивился хаким. -- Надо смотреть правде в глаза и соответственно с нею вести речи. Я люблю определенность. Вы это знаете. Истина такова: я ничего не знаю! Я повторяю эти слова греческого философа, повторяю не стесняясь. Мы должны смело ввести в обиход понятие "бесконечность". Что это? Расстояние до Солнца? До созвездия Близнецов? Или в сто раз большее расстояние? Ни то, ни другое, ни третье! Расстояния, о которых мы говорим, поддаются измерению фарсангами, а бесконечность -- нет. Если мы этого не поймем, [Ф-003] то это значит, что мы ни на шаг не подвинулись вперед после греков. А ведь прошло десять с лишним веков!
Слуга принес холодного шербета. Целый кувшин. Разлил по ча- [Ш-007] шам. Поднес каждому из ученых и молча удалился.
Хайям пригубил, а Васети опустошил тотчас же свою чашу. Остальные не дотрагивались...
-- Я открою вам одну тайну, если меня не выдадите, -- сказал Хайям. -- Эта моя новая служанка дала понять, что хорошо разбирается в любви. Но я не торопился. К ее удивлению. Поймите меня, если можете: чудесная женщина двадцати лет ждала меня в соседней комнате. А я проводил время за бумагами. Под утро она вошла ко мне, но я, оказывается, не заметил ее...
