От боли и обиды она двигалась еле-еле. Холодная тяжесть сковала сердце и даже не оставила сил для сожалений. Миссис Уилстэк, Хью и дядя Джек будут расстроены. Наверное, они сочтут ее неблагодарной. Впрочем, кто знает? Быть может, в глубине души они почувствуют облечение? И уж точно скоро забудут о ней.
В обед она вскипятила себе чай и сделала бутерброд, который так и не смогла съесть. Когда девушка вытирала тарелки, появился Джим. Она рассказала ему об Энтони, чтобы Хью знал, где искать брата в случае необходимости.
— Джим, а мисс Уилстэк дала вам записку для Хью? — спросила она.
— Нет. А должна была?
Фермер казался озадаченным.
Джин колебалась. Значит, Хью даже не узнает, что она уехала. Может, так и лучше...
— Скажите ему, чтобы кто-нибудь утром накормил животных. Только не говорите сегодня, а то он будет недоволен. Завтра, ладно?
— Хорошо. Как хотите, мэм.
Грузовик Джима увез чемоданы Джин в город. Фермеру и в голову не пришло, что она сама может добраться до вокзала только пешком. Оставалось шесть часов до отхода поезда — вполне достаточно, чтобы прошагать четыре мили.
Чтобы скоротать время она села за пианино.
Пальцы сами собой заиграли мелодию... «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми волосами». На глаза навернулись слезы.
Джин вымыла посуду, убрала все на кухне и решила в последний раз обойти дом. Было тихо, только эхо разносило по пустым комнатам звук ее шагов. Она накормила животных, налила им воды, внесла в дом клетку с попугаем и накрыла ее платком. Проверив еще раз, выключила ли она плиту, Джин взяла сумочку и вышла на веранду, заперла парадную дверь, которой пользовалась всего пару раз за всю жизнь в Стирлинг-даунс, и сунула ключ под коврик.
Девушка медленно шла к воротам. В одной руке у нее была сумочка, в другой — шляпа. Ей было очень тоскливо. Джин вспомнила свой приезд. Теплый прием, чувство дома, сердечную обстановку в семье Уилстэков... Тогда кругом царили шум и оживление. Сейчас — тишина. Безмолвный закат, не нарушаемый даже пением птиц.
От самых ворот простирались мили и мили желтых полей, и Джин еще раз обернулась, чтобы посмотреть на дом. Когда она вечерами гуляла в лугах, дом манил ее назад светом, уютом и жизнью. Сейчас он был пуст, окна и двери закрыты, ее никто не ждал там.
До отхода поезда еще оставалось время, и девушка шла медленно и понуро. Четыре мили пути не пугали ее, ей было грустно уходить, не попрощавшись с семьей Уилстэков, к которым она привязалась всей душой. Пять долгих месяцев их жизнь была ее жизнью, а теперь она уходила, будто их вовсе не существовало...
