трем животным. Ни он к ним, ни они
к нему не проявляют никаких признаков привязанности, если не считать привычку
одной из кошек осторожно взбираться
на него, когда он лежит, и он это терпит; но если принять во внимание
бросающееся в глаза отсутствие чувств в этом случае
и у человека и у животного, то такое толкование привязанности кажется, по
крайней мере, спорным.
Он сидит на кушетке. Я - на полу, на двух подушках, опершись плечами и
шеей на боковую поверхность кушетки.
Он играет моими волосами, перебирает их прядь за прядью, накручивает их себе на
палец, потом засовывает все пальцы
мне в волосы, тихонько тянет их, трет кожу под ними, обеими руками медленно
покачивает мою голову.
Кронкайт желает нам доброй ночи. Мы смотрим какую-то телевизионную игру,
а потом телесериал, в котором
полицейские все время попадают в неприятные истории и гоняются на автомобилях.
Эти картинки - по окончании новостей
он убрал звук - представляют странный аккомпанемент к истории его кошек, которую
он рассказывает мне с видимым
удовольствием.
Первая кошка появилась у него вместе с женщиной, которая четыре года
назад недолго жила вместе с ним. Только
она перевезла к нему кошку, как ей предложили очень заманчивую должность в
Цюрихе, она решила согласиться. А кошка
осталась... в его квартире. Несколько месяцев он полагал, что это - явление
временное. Кошка чувствовала себя, по-
видимому, хорошо: нрав у нее был склочный, вид довольно жалкий: хвост
полувылезший, пестрая, как пятнистые куртки,
которые были в моде в предыдущие зимы, она казалась сшитой из лоскутной материи.
Сначала он старательно подыскивал
кошке хозяина. Но потом был вынужден признать, что его друзья (кое-кто
согласился бы взять котенка, другие - сиамского
кота) с трудом скрывали изумление, приходя посмотреть кошку: они представить
себе не могли это странное животное в
своих ухоженных манхеттенских квартирах. Однажды он даже напечатал объявление в
Таймсе, но за пять дней, хотя он и
указал свой номер телефона, никто ему не позвонил. Через несколько месяцев он
решил отдать кошку в какое-нибудь
общество защиты животных, но потом оставил эту мысль. Он надеялся найти более
приемлемый выход, а этот всегда
оставался на крайний случай.
Год спустя у него гостила племянница одиннадцати лет, приехавшая на
какой-то конкурс (она по нему не прошла).
Чтобы поблагодарить его за то, что он показал девочке Нью-Йорк, ее мать (то есть
