- Понимаю... Шамиль, - Владимир Александрович демонстративно обернулся к сидящему рядом человеку в очках. - Скажи, Шамиль, зачем им нужно мое согласие? Почему бы не отнять деньги силой?
В комнате повисла густая, тягучая тишина. Стало слышно, как под грузным телом хозяина поскрипывает стул.
- Это нельзя. - Шамиль опять помолчал, подбирая слова:
- У нас все очень уважают полковника Асхабова.
Виноградов кивнул: да, конечно! Напасть на специально посланный конвой республиканской гвардии и отбить предназначенные ему деньги не так уж трудно. Но - это тяжкое оскорбление, которое не прощается.
Другое дело, если жадный представитель российских спецслужб решит "скрысятничать" и тихо-мирно отдаст чемоданчик - тогда Шамиль уже не будет отвечать ни за него, ни за деньги.
Пока же он готов драться до конца. И погибнуть, исполняя свой долг, но не имея по местным обычаям права помешать хозяевам района встретиться с Владимиром Александровичем.
- Мне очень жаль... Я вынужден отказаться.
Над собравшимися сгустилось почти физически, до вибрации ощутимое напряжение. Люди Шамиля, гости и хозяин замерли в ожидании.
- Он напоминает, что речь идет о восьми русских солдатах и одном старшем лейтенанте.
- Да, - кивнул Виноградов. - Но я тоже всего лишь простой офицер. И должен выполнять приказ.
- Ты боишься наказания там, у себя? Когда вернешься?
Владимир Александрович помедлил, ощупывая коленями зажатый под столом дипломат:
- Нет, пожалуй.
- Тогда, почему не хочешь? Девять против двух... А за тех корреспондентов потом ещё дадут денег, раз уж согласились.
- Мне очень жаль.
Помолчали. Неожиданно, что-то сказал старик в чалме:
- Он спрашивает: тебе действительно очень жаль?
- Да. Конечно.
Старик поднялся, вслед за ним встали остальные.
И каждый при этом старался не делать резких движений.
- Они зовут выйти во двор.
- Зачем? - Владимира Александровича прошибло холодным потом - от волос на голове, до ладони, стиснувшей ручку дипломата.
Кто их знает, может, по местным обычаям не принято убивать друг друга прямо в чужом доме? Чтобы хозяина не обидеть.
Шамиль понизил голос:
- Спокойно ты, слушай. Если что...
Он опять не успел закончить - мужчины один за другим прошли через коридор и спустились с крыльца.
Дворик перед калиткой при свете оказался Виноградову ухоженным, под стать дому. Никакого огорода - только "европейский" газон, деревья и увитая зеленью беседка. Прямо на камнях, у самого забора, в кампании бородачей из гвардии расположились двое незнакомых Владимиру Александровичу автоматчиков.
