Два коротких слова, проложившие пропасть между нами и заставляющие гордо нести изящную голову на властно расправленных плечах. Наверное, я была счастлива. Любимая дочь, богатых родителей, получающая наряды и игрушки во многом превосходящие самые смелые мечты моей младшей сестры. Любая моя просьба незамедлительно удовлетворялась, любой каприз был немедленно исполнен. Быстроногие кони и породистые собаки, старинные украшения и изящные безделушки — все было у моих ног.
А потом была охота. И безумная скачка сквозь лес под яростный свист колючих хлыстов гибких веток, и краткий ужас падения, сменившийся болезненным забытьем. И слёзы в помутневших очах матери и отчаянье в глазах отца. И коротковолосое, до болезненного худое существо, чье отражение в зеркале заняло место холодной красавицы, бездонное серебро глаз которой сменила серая хмарь. Существо, сохранившее жизнь, но оставившее на той охоте себя. Вопреки прогнозам лекарей я выжила, но — потеряла память.
Следующий год, прошел в бесплотных попытках вспомнить что либо. Сознание металось среди неясных теней и разрозненных воспоминаний, цепляясь за обрывки своего прошлого с молчаливым отчаяньем, с которым утопающий ловит руками осклизлое бревно проплывающее мимо.
Со временем нити чувств и эмоций сплелись в отдельные картины, создающие образ идеальной леди, но не достаточные для пробуждения живого существа. Казалось, сознание издеваясь, щедро одаривает меня воспоминаниями о правилах этикета и манерах, предусмотрительно скрывая куда менее яркие детали, позволяющих узнать не о благородной баронессе Эльвире, но сероглазой непоседе Вире, о чьих проказах до сих пор вспоминал весь замок…
Стоит ли говорить, что эту ночь я провела без сна?
До самой зари просидела я в кресле у камина, думая, как лучше поступить.
Дворянская честь требовала немедленно пойти к родителям и признаться в том, что я стала свидетелем их разговора со странными юношами. Но сердце, как оказалось, сохранившее в себе дух авантюризма, настаивало оставить свою осведомленность в секрете. Разум настаивал на пути правды, душа соблазняла ослепительным блеском драгоценностей, окутанных романтичным флером приключений…
Промучившись в незримом противостоянии до утра, но так ничего и не решив, я решила поделиться своими сомнениями с Элоизой, не безосновательно пологая, что незамутненный сомнением сторонний взгляд сможет подсказать выход из этой, кажущейся на первый взгляд неразрешимой, проблемы. И, успокоенная этой мыслью, обессилено откинулась на спинку кресла, Где и просидела до утра, молясь и милосердной Эвир, и храбрым братьям её воителям, о том, чтобы и странный разговор, и загадочные гости развеялись страшным сном с приходом золотой колесницы бога — солнца.
