рестал орать и начал тихо охать.
-- Борман ! - нежно воскликнул Штирлиц. - Иди сюда, хороший
мой.
Ласковые нотки в голосе постоянно злого и на кого-то обижен-
ного Штирлица с большим тяжелым каpтpиджом звучали неестественно.
Великий пакостник понимал, что самое хорошее, что можно полу-
чить от Штирлица, это очень несильный пинок или совсем незамет-
ный синяк.
-- Чего ? - спросил он с подозрением, на всякий случай приго-
товившись прыгать в заросли довольно недружелюбных кактусов.
-- Хочешь конфетку ? - ласково спросил Штирлиц, доставая из
кармана завернутую в фантик лимонку. Красный фантик с желтыми
полосками и надписью "Молотовский шоколад" заманчиво поблески-
вал на заходящем солнце. Борман открыл рот и уставился на
что-то слишком доброго Штирлица.
-- Бери, не стесняйся, - лелейным голосом сказал Штирлиц, при-
давая своему лицу как можно более ласковое выражение. - У меня
их мно-о-го ... Хорошая конфетка... Не бойся !
Борман хищно схватил гранату и исчез за окном. Взметнувшийся
в небо кактус ясно продемонстрировал, что Борман решил съесть
конфету прямо в прыжке в заросли. Оборваный и обгоревший Бор-
ман, пролетая мимо окон ватерклозета, заорал:
-- Я вот тебе дам конфетку ! Я тебе дам конфетку ! Я тебе ве-
чером пирог принесу !
-- Сам скушай ! - ласково закричал Штирлиц, сохраняя на лице
ангельское выражение.
Проводив взглядом Бормана, так внезапно улетевшего в джунг-
ли, он посмотрел на лежащего перед ним Айсмана, каким-то обра-
зом сползшего с двери.
-- Еще хочешь ? - удивился Штирлиц, доставая каpтpидж.
-- Может, завтра ? - с надеждой попросил Айсман.
-- Ладно, я сегодня добрый. - сказал Штирлиц, мощным ударом в
челюсть повергая Айсмана в состояние хватания воздуха и вообще
неограниченного удивления. После своего коронного удара он вы-
тащил Айсмана из апартаментов. По пути Айсман умудрился стащить
из коридора шнурки и щетку для чистки сапог. Штирлиц, возвра-
тясь, с удивлением заметил Даллеса, подающего признаки жизни.
"Слабак ", - подумал Штирлиц, исполняя роль пращи; роль камня
исполнял Даллес. Через секунду раздался оглушительный рев и мя-
уканье тигра, на которого имел удовольствие свалиться Даллес;
тигр был голоден и через пятнадцать минут от Даллеса остался
лишь правый ботинок и пуговица от брюк.
"И кактусы он не любит ", - оскорбленно подумал Штирлиц. Офи-
церы Рейха кактусы не уважали, но знакомиться с ними приходи-
лось. Штирлиц после такого эмоционального подъема решил немного
