чавшись в своей лексике, так как ругательства Штирлица давали
глубокую тему для размышления ( все выражения Борман записал в
книжечку ), зашел к Штирлицу, держа в руке кокосовый орех.
Сердце его приятно согревалось при мысли, что он как-то намер-
зит русскому разведчику. Всунув Штирлицу орех, Борман с криком
"За Ленина, за Сталина !" скрылся в дверях.
Штирлиц, основательно озадачившись, смотрел на орех. На
скорлупе было выгравировано "ШТИРЛИЦ- СКОТИНА И РУССКИЙ ШПИОН".
Произведение гравировального исскуства было сделано очень
красивым почерком и без единой ошибки. Борман очень старался.
Он любил делать гадкие, но приятные сюрпризы, сбивавшие с толку
разных разведчиков, особенно русских и парагвайских.
"Никак не успокоится ", - подумал Штирлиц. Он попробовал
поковырять вилкой надпись, но плод экватора просто так не под-
давался. Исправить слово "SysOp'" на "разведчик", как в старые
добрые времена, было весьма трудно - кокосовый орех был сделан
из какого-то материала, по плотности очень отдаленно напоминав-
шего стены в рейхканцелярском ватерклозете. Штирлиц злобно
воткнул в орех искривленную вилку. Внутри оказалась бумага.
Это наводило на странные мысли. Во-первых, где Борман научился
говорить по-русски, а тем более писать и хамить русским развед-
чикам. Во-вторых, где Борман достал бумагу. В конце концов,
Штирлиц пургена не любил. С кокосовым орехом пришлось
расстаться, хотя Штирлицу очень было жаль расставаться с тушен-
кой.
"Надо, разведчик Исаев, надо - такая у нас работа", - с таки-
ми мрачными мыслями он поставил кокос в коридоре. Его мысли бы-
ли прерваны неприятным появлением Айсмана. Айсман решил облег-
чить душу и заглянул с какой-то странной целью, потому что
десяти пфеннингов у него, как всегда, не было. Штирлиц недолюб-
ливал такие посещения, так как Айсман сильно пачкал сантехнику.
Айсман по пути прихватил пачку "Беломора", зонтик, бинокль,
шляпу, молоток и кокос. После недолгого высмаркивания в зана-
веску Айсман изчез из поля зрения. Опытный русский разведчик
все видел, но не предпринял никаких действий.
"Свое не уйдет ", - скромно проявил он свое удовольствие. Че-
рез десять минут в его комнату ворвался Айсман, который с раз-
бега вышиб дверцу сортира и скрылся. Раздался радостный облег-
ченный вздох и приглушенное бульканье.
Освеженный блистающий Айсман предстал перед Штирлицем, скаля
зубы и радостно сверкая единственным глазом. Точнее, глаз у
