представляли собой образчики истинно советского крючкотворства.
На просьбу описать свои характерные черты Борман послюнявил об-
грызанный карандаш, наморщил лоб и вписал: "толст, лыс и злопа-
мятен". На вопрос о любимых занятиях Борман нарисовал капкан,
веревочку, ведро с водой и кирпич. В конце концов к вечеру у
Штирлица на столе лежал истрепанный листок бумаги, проженный в
трех местах и с маслянным пятном посередине на тему советской
анкеты, в которой Борман изголялся, как мог. Штирлиц брезгливо
взял его кончиками пальцев, перечел, вздохнул, высморкался в
анкету, выстраданную Борманом в течение трех часов тяжелой ра-
боты и выписал ему партбилет на имя Бормана Мартина Рейхстаго-
вича. Штирлиц не знал, как звали отца великого пакостника, а
фантазировать на тему немецких имен ему не хотелось.
Получив статус члена ВКП(б), Борман загордился, торжественно
оборвал почти все свои веревочки, как казалось всем и даже дал
клятвенное обещание больше не мазать лестницу салом и не связы-
вать вместе никому шнурки (прибавив про себя : "По выходным").
Ему не поверели, и очень правильно сделали. Поздно ночью хрони-
ческий алкоголик Холтофф, возвращаясь с дебоша, на котором он с
упоением бил стекла, зацепившись за одну из свежеустановленных
веревочек Бормана, получил от тяжелого резинового манекена удар
по голове бутылкой. Холтофф был человек неглупый и догадался,
что манекены не дерутся, иначе несчастному мешку с соломой, из
которого Борман за два дня изготавливал свирепого мужика, очень
сильно не повезло бы. Утром храпящего Холтоффа нашли рядом с
тремя пустыми бутылками из-под самогона в обнимку с манекеном.
Штирлиц получил от американского SysOp'а эшелон бумаги и
устроил банкет. Блюда были исключительно из бумаги, и все
приглашенные на банкет сидели голодные и с обиженными физионо-
миями.
-- Штирлиц, а нет ли у вас чего-нибудь мясного ? - поинтересо-
вался Кальтенбрунер, покосившись на вегетарианца Фюрера.
-- Мясное не предвидится, - удивленно сказал Штирлиц.
Американский SysOp намекнул, что неплохо было бы Штирлицу
подписать договор о переходе на службу в ЦРУ, но Штирлиц пообе-
щал, что опять посадит его в рацию и заставит играть роль ар-
мянского радио, и американский SysOp успокоился и на устном до-
говоре. Каждый вечер он приходил к Штирлицу и требовал доклада,
в ответ на что Штирлиц, как мог культурно, посылал его в непо-
нятное благопристойному американцу место. Шпион пожимал плечами
