Да-да, вот отчего деревня кажется обезлюдевшей — ведь год назад в бойне у Каменной Пустоши погибла едва ли не половина ее жителей: жителей-оборотней…
И все-таки дом кузнеца я нашел! Нашел сам, увидев вьющийся из трубы какого-то приземистого строения рядом с одним из домишек черный дымок. Кузница? Ну а что же еще! А раз это кузница, то в ней, естественно, должен находиться кузнец.
Ощущая спиной не одну пару следящих за моими маневрами из-за темных окон домов глаз, я откинул щеколду калитки и ступил во двор. Обойдя кузницу вокруг, увидел дверь. Постучал — и вошел.
Внутри царил почти полный мрак, только в дальнем углу светился и чадил горн.
— Хозяин! — громко позвал я…
И тут вдруг, совершенно ни с того ни с сего, сердце мое заколотилось как бешеное, а перед зрачками поплыли радужные круги.
— Хозяин… — дрогнувшим и осипшим внезапно голосом повторил я, и тогда, скрытая до этого огромной грудой сваленного на пол у горна железного и чугунного лома, передо мной неожиданно выросла тощая человеческая фигура во всем черном.
— Да, сударь, я вас слушаю, — тихо проговорил человек и медленно двинулся мне навстречу.
— Хозя… — в третий раз хотел сказать я и внезапно, машинально сунув левую руку в карман (в правой был чемодан), ощутил в пальцах страшное жжение.
С воплем вырвал я руку и принялся что было мочи дуть на обожженные пальцы, а кузнец меж тем все приближался. Кузнец?.. Этот худой как скелет, с бледным, почти белым, тонким лицом человек… Нет-нет, это не мог быть кузнец!
А он подходил, все продолжая негромко и неторопливо говорить:
— Я слушаю, слушаю, сударь… Ну, что там у вас стряслось?..
И вдруг мне в нос ударил такой жуткий смрад, что я чуть не задохнулся. Как антилопа скакнув назад, высадил спиной дверь и, захлопнув ее на массивный крючок, трясущимися руками бросился открывать чемодан.
Револьвер, слава богу, лежал прямо под крышкой, завернутый во вчерашнюю газету. Я отшвырнул газету, стиснул его в руке и, затаив дыхание, принялся ждать. Сейчас… вот сейчас этот псевдокузнец начнет ломиться в дверь — и тогда… тогда…
Но прошла минута. Потом пять. Потом десять. В дверь никто не только не ломился, а даже не постучал. Я стоял с револьвером во вспотевшей ладони и лихорадочно думал: что? Ну что делать — уйти… или же?..
Опять сунул левую руку в карман — и удивился: кольцо, едва не спалившее пальцы, сейчас было снова холодным как лед. И странное дело, страх мой и недавний, совершенно неописуемый ужас, кажется, начал мало-помалу улетучиваться.
