Трактирщик, слава богу, оказался на месте — его рабочий день начинался, видно, раньше, чем у почтенных хлебопашцев и животноводов, — и, заказав для приличия стакан легкого вина и малость пригубив, я, точно промежду прочим, спросил:
— А не подскажете, любезный, где тут у вас можно найти кузнеца?
Трактирщик вздрогнул, и глаза его почему-то далеко не дружественно сузились:
— А… зачем вам кузнец?
— Да лошадь, понимаете ли, расковалась, — небрежно пояснил я, но этого небрежного пояснения трактирщику оказалось недостаточно.
— И где же ваша лошадь? — еще более подозрительно осведомился он. — Я видел в окно, вы, сударь, шли пешком.
А вот это совсем не понравилось мне.
Я сказал:
— Лошадь осталась за деревней. Застряла в кустах. Еще вопросы будут?
— Украдут… — совсем не сочувственно покачал головой странный трактирщик.
— Не беспокойтесь, не украдут, — заверил я. — Моя лошадь необычной породы: больно бьет копытами по чужим черепам, особенно — чересчур любопытным. Оттого, знаете ли, и расковалась.
Он что-то сердито буркнул под нос, но тут уже и мои глаза не очень дружественно сузились.
— Послушайте-ка, уважаемый, — проговорил я вполголоса. — Что-то не совсем понимаю: интересоваться адресом кузнеца, — это что, выходит за общепринятые у вас рамки приличий? И какое кому дело, где моя лошадь! Я же, кстати, не спрашиваю, под которой именно половицей зарыта ваша кубышка, верно? — И отодвинул стакан. — Не хотите — не говорите, узнаю и без вас.
Я бросил на прилавок самую мелкую монету, какую только смог отыскать в кармане, и, подхватив чемодан, вышел вон, провожаемый враждебным взглядом трактирщика. А может, зря я начал знакомство с туземным населением конфликтом с одним из самых почтенных его представителей?
Может, и зря. Даже наверняка зря — но не люблю, когда на меня ни за что ни про что глядят волком.
На улице меж тем появились люди. Я спросил у спешащей навстречу женщины, не знает ли она, где живет кузнец, но женщина испуганно отшатнулась и припустила почти бегом, озираясь на меня точно на прокаженного. Сопливый мальчишка, в ответ на тот же вопрос плюс поглаживание по русой головке, вдруг взревел басом, и теперь бегом припустил уже я, дабы аборигены ненароком не вообразили, будто я прибыл в их дыру воровать сопливых детей.
Я тащился по разбитой улице и мысленно чертыхался. Чокнутая деревня! Чокнутые жители!.. А потом… Потом я резко остановился и что было силы треснул себя по лбу.
Да нет же, нет! Вовсе они не чокнутые. Они… Они просто б о я т с я! Боятся нового лица, незнакомого человека. Боятся потому, что год назад, почти в это же самое время…
