И вдруг я понял, что действительно могу.
* * *
У Слепого Ворчуна было темно и тихо, как в склепе. Входя, я окликнул его, ожидая услышать вместо эха рык Гектора, но никто не отозвался, кроме колокольчиков, что негромко позвякивали под потолком. Стараясь не наступить на ловушки, я прошелся вдоль книжных полок, мимо пустого кресла старика. Я обнажил против темноты и тишины меч, хотя проколотая рука саднила. Недолго поколебавшись у двери в комнату Ворчуна, я широко отворил ее. Старик из Тайного совета был прав. Смерть бывает разной, кто бы ее ни принес. Пес распластался на полу с перерезанным горлом, но ему повезло больше, чем хозяину. Старик был утоплен в собственной крови – она залила всю кровать, ту самую, где сидели мы с Блейзом всего пару дней назад. Убийца играл с Ворчуном. Следы острого лезвия спускались по щекам от глаз старика, как кровавые слезы. Рот был разорван и напоминал улыбку арлекина, а скулы покрыты сетью царапин наподобие нарумяненных щек лицедея. Я вздрогнул при мысли, что в этой пытке Ворчун нашел свою несправедливую судьбу, погибнув за слухи о золоте. Взбешенный, я взмахнул здоровой рукой и опрокинул один из книжных шкафов.
Мутные глаза книготорговца были широко открыты. Однажды он сказал мне, что отличает свет от тени. Теперь все было во тьме. Слабо надеясь, что он умер до того, как его начали расчленять, я присел рядом, чтобы опустить ему веки. Мне пришлось видеть множество мертвецов, но большинство их умерли, зная, на что идут. Я поклялся, что, если найду убийцу Ворчуна, его смерть будет долгой и мучительной. Закатившиеся темные глаза Гектора тоже были открыты. Я не стал закрывать их, но зачем-то провел пальцами по жестким волосам на его носу – прикосновение, которого он никогда не позволил бы мне при жизни.
Лишь нагнувшись, чтобы оказать эти последние почести, я заметил его. Конверт лежал на теле моего старого знакомца, весь пропитанный кровью. Даже если бы на нем не было моего имени, написанного той же рукой, что и на предыдущих посланиях, я бы все равно знал, что он для меня. Я сорвал печать, заранее зная, что ждет меня внутри, – кусок ткани, черный, как будущее Ворчуна. Но, если первые два были бессловесными, на этом стояла надпись мелом: «СКОРО». Я помедлил. Ужасное подозрение, пустившее робкие корни в моей голове, начинало расцветать буйным цветом. Но тут мои мысли прервал звук из лавки.
Мой припадок ярости или молчание Гектора встревожило других книгопродавцев – не знаю. Но три негромких голоса приближались. Я представил себе, как выгляжу сейчас – отчаянный, перепачканный кровью, с обнаженным мечом над мертвым телом. В комнатке не было окон, и всю ее до потолка заполняли книги. Единственной мебелью был простой соломенный тюфяк, на котором лежал старик. Спрятаться негде. Я крепче сжал рукоять меча, глубоко вздохнул и укрылся за дверью.
