— Ну да, приказа не было, мы без всяких распоряжений показали нашему союзнику свое гостеприимство. Господин капитан Штробль благодарит нас за помощь. А теперь бросьте болтать и, когда подам команду, покажите ему свою выправку. Пусть знает, что мы кое-что умеем.
Но по команде мы построились медленно, вяло. И не потому, что не хотели показать немецкому капитану, что мы это делаем не хуже немцев. Просто мы очень устали и еле волочили ноги.
Сасу рассвирепел: для восстановления дисциплины он приказал нам пятьдесят раз лечь и встать. Мы отказались повиноваться, чего никогда еще не было в истории батареи. Офицер растерялся. Он обернулся к гауптману, но тот уже вошел в палатку.
Подавив гнев, Сасу процедил угрожающе сквозь зубы:
— Хорошо! Я вам это припомню! — и затем отдал команду: — Вольно! На батарею, шагом марш!
По дороге сержант Илиуц заметил, что быть гостеприимным хозяином не значит терпеть от гостя унижения и оскорбления.
Сасу заговорил о нашей бедной стране, которая нуждается в помощи, о союзе с Гитлером и так далее…
— А ты со своей ученостью что-то слишком дальновиден, — бросил он Илиуцу.
— Ну а как же, ведь я же дальномерщик и должен различать врага раньше всех. Неплохо было бы, если бы все были дальномерщиками.
Сасу грозно посмотрел на сержанта, покрутил хлыстом в воздухе и приказал остановиться, так как мы уже вошли во двор батареи.
— Нале-е-е-во!
Строй повернулся лицом к офицеру. Мы подравнялись и остались в положении «смирно». Сасу смахнул хлыстом с сапога комочек земли, сделал несколько шагов перед строем и, остановившись против Илиуца, со всего размаху несколько раз ударил его по щеке.
— Это тебе за твою философию насчет «дальновидности». Твое счастье, что у меня нет другого специалиста, а то бы я расстрелял тебя тут же, как собаку. А я-то думал, раз ты окончил политехнический институт в Германии, ты будешь служить примером для остальных.
Илиуц поправил очки и спокойно посмотрел на Сасу. Младший лейтенант испытующе оглядел нас, как бы спрашивая, нет ли еще у кого-нибудь желания поговорить. Но солдаты угрюмо молчали. Это было затишье перед бурей.
С этого момента пропасть между батареей и Сасу стала еще глубже. Если раньше солдаты, говоря друг с другом, только шепотом упоминали его имя, то теперь они возмущались открыто. И только когда Сасу проходил по расположению батареи в сопровождении гауптмана, все замолкали и отводили в сторону полные ненависти глаза.
С этой же ночи внешнюю караульную службу начала нести немецкая батарея. И нам с Романом стало очень трудно связываться с Иляной и Георге. Роман дважды пытался выбраться через сад, но всюду были немецкие посты, и он возвращался обратно.
