Я чувствовал ее жаркое дыхание, ее голова нежно легла на мое плечо, а побледневшие губы вздрагивали в едва заметной улыбке. Я посмотрел на небо. Луна и звезды, спуститесь же на землю, чтобы посмотреть на Иляну! Будьте свидетелями нашего первого поцелуя! Я наклонился и робко коснулся губ Иляны. На какое-то мгновение мне показалось, что я вовсе не целую ее, и я боялся, что, очнувшись, не найду Иляны. Но Иляна протягивала мне свои губы и ловила мои, которые до сих пор не могли даже сказать, как я ее люблю.
В эту августовскую ночь среди дымящихся развалин, на окраине Бухареста, где днем еще гуляла смерть, я впервые поцеловал девушку. Мы были молоды. Ни девятнадцать лет нужды, ни бомбы не могли искалечить наши души.
Потом, когда мы с Романом молча шли в Джулешти, я чувствовал, как мне дороги сейчас эти звезды, луна, росистая трава и особенно мой товарищ по наряду, капрал Роман, товарищ капрал Роман.
На следующий день под вечер рядом с нами разместилась тяжелая зенитная батарея немцев, прибывшая из Болгарии. Сначала появился «фольксваген». Гауптман, сидевший в нем, приказал позвать младшего лейтенанта Сасу. Сасу сел к нему в машину, и они вместе объездили вдоль и поперек все поле Лэптару. Облюбовали небольшой холм, возвышающийся между двумя озерами. По свистку гауптмана появился караван грузовиков с немцами. Грузовики тащили 88-мм орудия.
Мы увидели, как Сасу, козырнув гауптману, побежал в нашу сторону. Приблизившись, заорал:
— Батарея, внимание, каждому взять по лопате и в строй! Идем в расположение немецкой батареи господина гауптмана Штробля!
Так мы оказались в гостях у немцев. Всю ночь мы готовили им позиции для орудий, и всю ночь гауптман Штробль по-немецки кричал на Сасу, а Сасу по-румынски — на нас.
Мы копали до изнеможения, а немцы приводили себя в порядок: отряхивались от дорожной пыли, чистились, брились и пели «Лили Марлен».
Ночь была светлая, лунная, и поэтому, если кто-нибудь из нас останавливался на минуту передохнуть, фельдфебель, наблюдавший за нами, грозил нам пистолетом. Можно было подумать, что мы каторжники.
Сержант Наста, видя, что мы еле ворочаем лопатами, решил нас подбодрить.
— Эй, братцы, вы что, копать разучились? А по мне все одно, что копать в саду госпожи Джики, что У «Друзей-союзников». Не все ли равно, на какого хозяина работать?
Капрал Олтенаку, крестьянин из-под Рымника, зло сплюнул и проворчал:
— Вот то-то и есть, что на хозяина! До армии я гнул спину в поместье Дунэряну, а теперь вот приходится работать на братца-фрица!
