– Елена Прекрасная, значит – бархатисто проворковал я, смотря девушке просто в глаза. В случаях с красавицами нужно смотреть именно в глаза. Ну и что из того, что вас все время тянет уставиться на ее грудь. Низзя. Пошлет, даже если вы супермен. В глаза и только в них, как бы выражая тем самым заинтересованность тонкой душой девушки, а не тем, что пониже. – А меня Обходчиком кличут – представился я и тут же получил весьма неприятный тычок под ребро. Это охранника задело мое ухажерство и он решил применить силу.
Просчитался. По-инерции я подался вперед и, – о какой подарок судьбы, прости за то, что обиделся на тебя – сблизился с девушкой настолько, что мог сосчитать каждую, даже самую маленькую веснушечку, на ее носике.
– Я так рад нашему знакомству – успел еще прошептать ей на ухо, до того, как был грубо взят за шиворот, и оттянут подальше от прелестного создания.
И она улыбнулась. Вы не поверите, она улыбнулась! Представляете, ОНА мне УЛЫБНУЛАСЬ!!! Это уже потом, выйдя за пределы станции, я подумал, что может быть, ей просто смешно стало. Еще бы, ведь меня, словно котенка, взяли за шкирку, и поставили на место. Но тогда, в тот момент я был по настоящему счастлив. Таким счастливым я не ощущал себя все последние годы. Особенно последние, начавшие свой неумолимый отсчет от того самого часа Х.
Глава 7. Схватка на Савеловской
Основной мотив мозаик выложенных на стенах станции Савеловская – пригород, лесок, речка, жеребенок, брыкающий своими копытами. А теперь вопрос на засыпку. Какой народ может здесь проживать? Куда именно могла привести здешних людей подобная живопись? И ответ один – сплошная партизанщина. К тому же не признающая никакой власти. Самый что ни на есть ультра крайний анархизм.
Кстати, ни в коем случае не путайте анархистов с нигилистами – пофигистами. Им, в смысле анархистам, как раз до всего есть дело. Их головы буквально переполнены идеями переобустройства мира. Эдакая смесь идей Кропоткина, Чернышевского, Троцкого и батьки Махно. Вот только само видение этого самого мира ну никак не вписывается в общепринятые рамки. Любое государство всегда страшила одна лишь мысль о том, что каждый индивидуум может быть свободен ото всего.
А как вам принцип «все взять – и поделить»? Правда, когда брать у самих себя уже стало нечего, а другие ну никак делиться не желали, Савеловцы решили применить силу. Для прямой атаки силенок было маловато, а вот для той самой партизанщины, аккурат то, что надо. Местные робин гуды работали по принципу, набежали, пограбили и ушли, растворившись в темноте тоннелей.
