Замыкал процессию Буль, державшийся намного уверенней и твёрже. Ему Штык поручил «самое важное дело»: прикрывать тыл их небольшой колонны. Поэтому Буль имел вид значительный и полный решимости оправдать оказанное доверие. Он поминутно останавливался и смотрел назад, туда, где всё меньше становилось светлое пятно прохода на поляну с палатками. Лес встретил их сумраком и влажностью. Деревья и подлесок несли на себе явственный отпечаток близости очагов радиации и каких-то физических аномалий. Толстые тёмные стволы блестели кое-где странным слюдянистым блеском. Неестественно длинные ветви образовывали странные узоры, причудливыми кружевами окружавшие людей почти со всех сторон. То тут, то там в плотной тёмно-зелёной растительной массе виднелись тёмные коридоры со следами копоти и термического воздействия, словно прожжённые летящей прямо сквозь лес гигантской шаровой молнией.
Тропинка с утоптанной травой огибала такие коридоры, ныряла под арки скрученных и сплетённых дугой веток, лавировала между подозрительными пятнами бурой земли с тёмно-жёлтыми и красными пятнами каких-то глинистых вкраплений.
Штык сперва шёл очень осторожно, чуть ли не проверяя носком ботинка твёрдость земли перед каждым шагом.
Но затем осмелел и зашагал по тропе почти как на прогулке. Ситуация складывалась самым благоприятным образом, и с каждым шагом шансы на скорый выход за пределы Периметра росли как на дрожжах. Правда, немного раздражал Хомяк, которому в ближайшем времени предстояло снова стать Решетниковым Михаилом Николаевичем. Временно разжалованный генерал старался идти как можно ближе к Штыку и поминутно чуть ли не наступал ему на пятки.
После очередного такого манёвра Штык резко развернулся и рявкнул на боязливого «бойца»:
— Так, солдат! Набрал дистанцию три метра! Ещё раз мне сзади по ноге попадёшь — заставлю отжиматься до обеда!
— А скоро обед? — тут же подал голос Буль.
— Так, солдат! — рассвирепел Штык. — Ещё один вопрос про обед — и будешь отжиматься вместе с Хомяком!
Хомяк отстал, но хватило его ненадолго. Уже минут через двадцать Штык снова слышал совсем близко сзади его тяжёлое испуганное дыхание.
— Ну?! В чём дело, боец? — резко останавливаясь и поворачиваясь лицом к Хомяку, вопросил Штык. — Чего боишься? Докладывай!
— У меня такое чувство, — пролепетал Хомяк жалобным голосом, — что за нами наблюдают. А ещё лицо и руки постоянно то покалывает, то щекочет, а то жаром обдаёт. И пот по спине стекает. Я чего-то очень боюсь. Очень!
