Где-то вдалеке прогрохотал гром. Налетел ветер почти тропической силы. С тротуара на мостовую скатилась соломенная мужская шляпа и угодила прямо под военный лимузин с тремя звездочками на номерном знаке. Ветер крепчал, летел вдоль Мэлла, гоня по небу черные кучевые облака, похожие на сбившихся гурьбою овец. Блеснула молния. Фейс ясно представила себе, как ходят валы по реке Потомак и как завывает там ветер.
Быть может, только гроза была причиной этой смутной тревоги, этого тайного страха? Лет шесть тому назад Фейс каталась с друзьями на яхте. Внезапно налетел вот такой же свирепый шквал. Яхта перевернулась, но Фейс как-то удалось вынырнуть из мутной речной пучины и уцепиться за мачту. Одной рукой она схватила за ворот и подтащила к мачте молодого человека, который пригласил ее на это катанье. В глазах его она увидела безумную животную благодарность. Вскоре их подобрал катер береговой полиции. И когда Тэчера, мокрого и дрожащего, втащили на борт, он стиснул ей руку и начал всхлипывать.
Из нависших над Мэллом туч хлынул ливень. Фейс, не совладав со страхом, отпрянула от окна и тут же услышала, как хлопнула дверь в кабинете мистера Каннингема. Прошлое и настоящее так переплелось в ее сознании, что только через минуту она пришла в себя и вспомнила о главном — о розовой бумажке. Первым ее порывом было броситься к мистеру Каннингему, но что-то удержало ее.
Очевидно, сейчас он не хотел никого видеть, иначе прошел бы через приемную и отпустил бы какую-нибудь ласковую шутку. Затаив дыхание, Фейс ждала, что он вызовет ее звонком; он часто вызывал ее даже в такие минуты, когда не желал никого видеть. Наверное, сейчас сидит за столом, перебирает бумаги и проглядывает оставленные ею записи. Вот-вот он нажмет кнопку зуммера. Но зуммер молчал.
Фейс напряженно ждала, но ничто не нарушало тишины. Что ж, ничего не поделаешь, придется идти самой. Она постучала и осторожно приоткрыла дверь. Мистер Каннингем даже не заметил этого.
Он сидел за массивным письменным столом, как она и представляла себе, но спиной к двери, уставившись в высокое, до самого потолка, окно. Белесоватое небо таяло в сумерках, тяжелые бархатные занавеси по сторонам окна скрадывали свет гаснущего дня. Старомодный, темный, как пещера, кабинет казался необычайно мрачным, и его не оживляли даже большие, яркие карты-картины Центральной и Южной Америки, висевшие в рамках по стенам и всегда так радовавшие глаз.
Фейс подошла ближе; ковер заглушал ее шаги.
