– Ты скоро?
Вздрогнул от неожиданности. Крикнул через дверь:
– Иду.
Всё же зря жёны провожают мужей в дорогу. Подчёркивают остроту момента. Если что… ну, если вдруг – будет ей последнее воспоминание, как сидела напротив, позёвывая, пока он бутерброд жевал.
Бред! Отборный какой, заковыристый.
Сосредоточиться… Или лучше наоборот: коньяку стакан или таблетку снотворного? Паспорт, билет, бумажник – в кармане. Такси заказано. Что, в самолёт его такого, пришибленного, не пустят?
Виктор вышел. Тапки стояли под дверью ванной. Обул тапки.
– Наливать?
Люба кутается зябко в халат. Лицо помято, укушено сном.
– Наливай, я сейчас.
Пошёл в комнату одеваться.
Кошка Рулька серым призраком выступила из тёмной гостиной. Шепнула своё апатичное “мяу”, тиранулась выгнутым боком о его ногу.
И эта туда же! Тоже – провожает. Чёрт бы вас побрал, баб!
– Брысь!
А Рулька тоскливо, в спину ему: “Мяу”.
Одевшись, пришёл на кухню, сел перед дымящейся кружкой.
– Я, как вернусь, напомни мне Рульку к ветеринару отвезти. Пора, на прививку.
– Напомню.
– Может, иди, ложись?
– Да уже провожу тебя и лягу.
Сидит напротив, подперев щёку рукой, мякоть щеки скатав румяным валиком.
Ещё вчера – сколько нежности, сколько тепла взаимного. О быт. Разбилось о быт. Хотя нет, нет, не разбилось. Застряло. Село на бытовую мель. Если бы действительно – разбилось… а так… “Как день?”. – “Нормально”. Доехали, со стоянки дошли, каждый о своём думая. Посмотрели на забавы телезвёзд. Или какое-нибудь кино бутафорское… Пять лет всего женаты, а секс – как авиакатастрофа: чрезвычайный случай. И такой же быстротечный.
Тьфу ты, сравнил!
Телефон заголосил. Люба сняла трубку.
Такси.
– Скажи: спускаюсь.
Вышли в прихожую.
Виктор надел плащ, натянул ботинки. “Обои разошлись на швах, когда ещё собирался подклеить”, – последнее, за что зацепился мысленно уже на пороге, уже отталкиваясь от этого прочного, стройного мира, где Люба в розово-лиловом халате, и просторный диван, и батареи с регулятором, и Рулька дырявит зрачками темноту гостиной.
Всё внутри его сопротивлялось предстоящей смене уютного и надёжного на несколько часов неприкаянности и страха.
Поцеловал Любу в уголок губ.
– Пока.
– Пока, до завтра. Билеты с собой?
– В плаще.
– А свёрток Борисов?
– Там же, – похлопал по оттопыренному карману.
– С Борисом не ругайся, ничего ведь не изменишь уже.
– Да ну его!
Как всё-таки отвратительно: “внезапно смертен”.
Вдруг погибнуть… в один из осенних выходных…
Ничего не успев…
