Мальчик повторил фразу, много раз слышанную Изабеллой от брата. Пусть неверный муж, он был замечательным отцом. Максим очень любил Александра. Да и как не любить — они с Карин так долго пытались завести ребенка...
—Спасибо, что выручили меня, мсье, — сказал мальчик с солидностью, странно не сочетающейся с его возрастом. Так средневековый король мог бы говорить с одним из своих верных вассалов.
—Ерунда, — резко ответил Паоло, снимая свой черный пиджак и накидывая его на плечи мальчика. Затем он повернулся к своим людям: — Бертолли, отведите короля во дворец, соблюдая максимум осторожности. Пройдите через боковой вход и спросите... — он взглянул на Изабеллу.
—Милли Лавуазье, — подсказала она. — Его няня.
Лицо Александра просияло.
—Да. Милли. Она, наверное, соскучилась по мне. — И он сверкнул озорными глазами, впервые представ девятилетним ребенком. — Она мне мороженое даст. Точно.
—Александр, Милли знает правду, — сказала Изабелла, — но остальным ничего рассказывать не следует. Пусть люди думают, что ты катался со мной на лыжах.
—Я знаю, тетя Изабелла. — Мальчик держался с достоинством. — Я умею хранить тайну.
—Конечно, умеешь. — Он же из рода де Люцеран. Тайны — семейная традиция.
Наклонившись поцеловать Александра, Изабелла ощутила, как сдавило горло. Ей не хотелось отпускать его ни на миг, но он уже нетерпеливо вырывался. Держа за руку Бертолли, мальчик растворился в темноте, на ходу рассуждая о мороженом: стоит ли ему попросить две порции или следует сразу настаивать на трех.
—Ты была права, — сказал Паоло, когда голос Александра затих вдали. — Его предал бывший телохранитель.
—Кто именно?
—Рене Дюран.
—Дюран, — прошептала принцесса. Несмотря на безупречную характеристику, Дюран никогда ей не нравился. Изабелла пыталась убедить себя, что телохранителю естественно иметь такой холодный взгляд, что у нее нет причин чувствовать себя неловко в его присутствии. Она позволила нанять его в качестве одного из карабинеров Александра. Ошибка. — Следовало сдать его полиции, — яростно проговорила она.
—Он и раньше давал к этому повод?
—Два месяца назад я застигла его выносящим из дворца картину Моне — нагло, под мышкой, словно она его собственная. Он оправдывался, как мог, умолял дать ему шанс исправиться. И я решила не наказывать его.
—Что ж, теперь никаких сомнений не осталось, — сказал Паоло. — Я нашел его, когда он сочинял письмо с требованием выкупа. Он увяз в долгах и имеет на тебя зуб. Мой тебе совет — пусть его поместят в одиночную камеру. А еще лучше, — он хмуро взглянул на нее из-под тяжелых век, — чтобы он совсем исчез.
