Сегодня они пили с утра. Афанасий не пошел на работу, а Илья и Олег — на учебу.
Вместо этого они раздавили пару бутылок на квартире у братьев Свиридовых, где все они и ночевали, а потом, расхрабрившись, Илья предложил «выйти в люди» и продолжать банкет в каком-нибудь приличном кафе околоресторанного типа.
Нет надобности говорить, что предложение его было принято на «ура».
И вот теперь, уже под вечер, они сидели в кафе в нескольких минутах ходьбы от свиридовского дома, вдохновенно пили водку с ананасовым соком, а Фокин демонстративно пил кальвадос и держал следующую речь:
— Прочитал я н-недавно объявление в газете: м-молодая красивая зенщи… женчина двадцати двух лет, бля., бля… бля… андинка 90–60 — 90, без вредных привычек, сексуальная, темпераментная… жильем и материально обеспечена… продаст вам мотор от катера «Амур».
Илья захохотал.
— Да тебе, Афоня, больше подойдет: «Алкоголик без вредных привычек ищет обеспеченную жильем женщину, гонящую самогон…»
— Да…
Совершенно уже пьяный Осокин поднял голову от тарелки с недоеденной курицей, сиротливо раскидавшей полуобглоданные ноги, басовито икнул и пробормотал.
— Познакомлюсь с милой девушкой для семяизвержения… тьфу ты, для этого… выремяпре-про-вож-де-ния…
— А где Владимир? — вдруг проговорил Фокин. — Он же сегодня пошел к вашему Ледовскому… может, устроил ему маленький Апокал… кал… ипсис?
Афанасий мутно взглянул поверх всклокоченной Илюхиной головы и сказал:
— Все… пора. Мне завтра груз сопровождать.
А там… трясет. Нельзя… больше.
— И меньше тоже, — сказал Илья.
Олег же загадочно молчал, уткнувшись носом в остатки курицы.
— Пойдем, — решительно поднялся Фокин. — Илюха, давай этого майна… то есть вира… транс-цен-ден-таль… ы-ы-ы…
И, отчаявшись выговорить умное слово, так некстати вклинившееся в его содержательный монолог, Афанасий ткнул пальцем в Осокина.
— Я сам, — с трудом сказал тот. — С-сам.
Илья стал кантовать своего трагически заблудшего друга, а Фокин топтался рядом и бессмысленно бормотал под нос:
— В городе Рязани… пироги с глазами… их ядять, а они глядять…
Общими усилиями загулявшая троица извлеклась из кафе, но дальше все пошло сложнее.
Оказалось, что их телеса не желают сохранять строгий перпендикуляр с земной поверхностью: в глазах рябило, хороводило и кружилось, весело расползались радужные круги, плитки проспекта хулигански выскальзывали из-под ног, а стены домов угрожающе пульсировали, явно нацеливаясь обрушиться прямо на голову многострадальным выпивохам.
