Тройка, семерка, туз. Все трефы.
– Уж вечер близится, а Германа все нет, – сказал мужчина с квадратной бородкой и бледным лицом, которое, казалось, давно не видело солнечного света.
«Ну, – подумал Миша, – еще хоть одну трефу».
Крупье открыл две оставшиеся карты. Тройка пик, валет пик. Мише стало жарко. Через несколько минут перед ним оказалась высокая башня фишек.
– А теперь уходим, – бросил Миша Кате.
Мимо него прошла официантка с подносом. Высокие бокалы, салфетки, блеск столовых приборов. Миша быстро поменял фишки на деньги.
– Какой-то дом бабушек, – сказал следователь Елене Варфоломеевне, – гламурная Харитоновна, дама в красной пижаме, вон еще Ульяновна, которой дети квартиру снимают.
– Дама в красной пижаме никакая не бабушка, – ответила Елена Варфоломеевна, – ей не больше сорока пяти.
– Ну, мне двадцать восемь, – произнес следователь. – А вам, Елена Варфоломеевна? Двадцать пять есть уже?
– Тридцать семь, – ответила няня.
Следователь поднял удивленные глаза.
– Больше двадцати пяти не дашь, – сказал он, сориентировавшись, – но… мне нравятся девушки постарше, это пикантно.
– Я вам не подхожу, – проговорила Елена Варфоломеевна, – не надо так на меня смотреть.
Они стояли в подъезде, глядя друг на друга.
– Это вы потому так говорите, что я всего лишь младший лейтенант? – спросил он.
– Нет, я вдова, и давно решила, что у меня больше никогда не будет личной жизни, – сказала Елена Варфоломеевна, – поэтому не надо так на меня смотреть. Это бессмысленно.
Ее бюст вздымался, как будто был готов прорвать ткань.
– Не отказывайтесь сразу, – мурлыкнул следователь, – подумайте. Лучшее средство от депрессии – член молодого милиционера.
– Вы слишком спешите, – произнесла няня, – меня всегда пугал такой вот напор.
– Напор – это если бы мы с вами до дома тамады не доехали, на обочине остановились и сексом занялись, это был бы напор, – сказал следователь.
– Ага, – буркнула Елена Варфоломеевна, – вот вы, значит, как со свидетелями работаете? В тесном контакте?
Следователь надулся, как будто готовился взорваться.
– Не со свидетелями, а со свидетельницами, – уточнил он.
В подъезде было сыро и дул сквозняк.
– Пойдемте, Елена Варфоломеевна, принципиальная вы наша, – сказал следователь, – тетке тридцать семь, шикарные сиськи, ей предлагает себя молодой человек, а она ломается. Ну ладно, не буду предлагать.
– Вот и не предлагайте, – хмыкнула няня.
– Я и не предлагаю.
Открылся лифт, вышла миловидная девушка в джинсах и черной курточке, скромная и незаметная, с косой до пояса.
