Слезы навернулись на глаза Марли. А она-то думала, что выплакала их. Оказывается, у Крисандера есть загородный дом, и это еще одно доказательство того, что она не занимала важного места в его жизни.
— Что мне делать? — прошептала Марли, ни к кому не обращаясь. Какой она была дурой, когда ради него бросила все и, ослепленная любовью, поверила в их радужное будущее!
— Пора выходить из ванны, — мягко напомнила Патрисия. — Вам надо переодеться и идти завтракать.
Крисандер ожидал ее в столовой. Яркие лучи солнца проникали через застекленные двери, выходившие в красивый, ухоженный сад.
Крисандер поставил перед ней тарелку, наполненную едой, и уселся напротив. Марли взяла вилку и стала вертеть ее в руке, избегая его взгляда.
— Нам необходимо поговорить, Марли. Мне надо многое тебе сказать. — Голос его был каким-то странным: тихим и подавленным. — Но сначала как следует поешь.
Марли снова склонила голову. Прожевав первый кусок, она поняла, что страшно голодна.
Когда Марли допила сок, она услышала, как хлопнула дверь, и, повернувшись, увидела входившего в столовую Терона с мрачным выражением лица.
И прежде, чем он успел заговорить, Крисандер остановил его:
— Пожалуйста, подожди, пока Марли не закончит завтракать.
Горло Марли перехватило от гнева. Они не желают разговаривать в ее присутствии? Неудивительно — ведь она обокрала их!
Она резко встала и отбросила в сторону салфетку.
— Марли, не уходи, — попросил Крисандер. Она повернулась и пронзила его взглядом.
— Терпеть не могу вмешиваться в чужие дела. Кроме того, вы вряд ли захотите, чтобы ваш разговор услышал тот, кто вас предал.
— Господи боже мой! Марли, подожди!
Но она, не слушая его, выбежала из комнаты.
Крисандер, взглянув ей вслед, отчаянно выругался. Она ненавидит его, и имеет на это полное право. Он повернулся к Терону:
— Что случилось?
Терон достал из кармана свернутую газету и бросил ее на стол перед Крисандером.
— Вот, смотри.
Крисандер развернул газету и снова выругался — на четырех языках. На первой полосе была помещена фотография Марли, которую нес на руках Терон, в день ее побега из дома. Ниже были фотографии Крисандера и Рослин и подробное изложение, в духе «мыльной оперы», его отношений с Марли.
Крисандер с яростью швырнул газету в угол.
— Это дело рук Рослин. Никто из моих людей не стал бы общаться с прессой.
Терон согласился:
— После своего ареста она, вероятно, решила, что ей больше нечего терять, и вздумала устроить вокруг тебя публичную шумиху.
