—Звонят из больницы, — объяснила она.
Когда Костас услышал ее слова, ему показалось, что его сердце подпрыгнуло прямо к горлу. Он подошел к домработнице, поблагодарил ее и взял телефон. Потом повернулся и взглянул на Софи. Их взгляды встретились.
—Это Костас Паламидис, — сказал он, машинально переходя на греческий язык.
—Мы получили результат, сэр. — Он узнал голос врача Элени. — Мы бы хотели, чтобы вы как можно скорее привезли свою дочь на лечение. Думаем, что донор, которого вы нашли, совместим. Мы будем продолжать делать пересадку.
Костас пристально посмотрел сквозь стеклянную, стенную панель и почувствовал себя так, будто у него в груди образовался ком. Он с трудом проглотил слюну, пытаясь успокоиться.
Он справился со своими эмоциями, переживая процедуру пересадки и, последовавшие за ней, тяжелые дни. Он оставался с Элени, когда она испытывала недомогание. Когда дочка уставала, когда плакала и расстраивалась... Он сделал то, что должен был делать. Сдерживал свои чувства. Упрашивал, ободрял, утешал.
Его поразили сила и решительность маленькой девочки. Почему же теперь, при виде своей дочери, он почувствовал такое сильное потрясение, что ему показалось, будто кто-то схватил его за сердце и постарался его вырвать?
Даже сейчас никто не знал, спасет ли эта пересадка Элени.
Он снова окинул взглядом больничную палату своей дочери. Элени прислонилась к подушкам, она выглядела трогательно худенькой. Но она улыбалась уголками губ. Элени посмотрела на огромную книжку с картинками и сказала что-то, чего он не смог услышать.
Должно быть, это была шутка. Даже сквозь стекло он услышал, как женщина возле нее рассмеялась в ответ.
Софи.
Софи и Элени. Элени и Софи.
Он покачал головой, как будто пытался избавиться от смятения. Раньше он уже видел их вместе. Софи каждый день навещала Элени. За эти дни они сблизились еще сильнее. Это было очевидно, даже несмотря на то, что Софи старалась с ним не встречаться. Впрочем, он не мог ее винить. Они ни разу не оказались вместе наедине с того дня, когда он ревниво и гневно разговаривал с ней.
Удивительно, что после этого Софи не уехала. И не приняла его предложение, когда он сказал ей о ее возможном отъезде в Сидней. Софи осталась. Ради Элени.
—Коста?
Он повернулся — к нему по коридору быстро шла его мать.
—Что-нибудь случилось? Ты выглядишь таким...
—Ничего не случилось, — успокоил он ее. Он повернулся спиной к стеклянной стене. — Нет никаких изменений. Кажется, у нее все довольно хорошо.
