Молчание.
—Мне жаль, если ты подумала, что я намекаю...
—На что? На то, что я — проститутка?
Она встретилась с ним взглядом. Он увидел страдание, потрясение и ярость, и испытал угрызения совести.
Софи поспешно продолжала, прежде чем он успел ответить:
—На то, что, поскольку я решила не ложиться с тобой в постель вчера вечером, я, должно быть, стремлюсь повеселиться и поиграть с кем-нибудь еще? — Она говорила страдальческим шепотом.
—Софи, я...
—Держись от меня подальше!
Она отшвырнула руку, которую он протянул ей, даже сам того не замечая.
Ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала. При виде ее страданий ему стало больно. Больше всего ему сейчас хотелось осыпать Софи поцелуями, чтобы облегчить обиду.
—Я сказала, держись подальше! — прошипела она, увидев, что он приближается к ней.
—В этом и заключается проблема, Софи. Я не могу вести себя с тобой сдержанно. Разве ты не понимаешь?
Он пристально посмотрел в ее широко раскрытые, ошеломленные глаза и понял, что погиб.
—Как ты думаешь, почему я так обозлился на Йоргоса?
—Потому что ты думал, что я его обольщаю.
Он покачал головой.
Она бросила взгляд поверх его плеча.
—Мне нужно идти и...
—Почему, Софи? — спросил Костас.
Она медленно подняла глаза, и их взгляды встретились. У нее был невероятно усталый вид.
—Потому что ты не хочешь со мной расставаться, — медленно прошептала она, после чего отвела взгляд.
Он кивнул.
—А почему я этого не хочу? — прошептал он, глядя, как она кусает нижнюю губу.
—Потому что я — единственный человек, который может помочь Элени.
—Неверно.
Она снова подняла глаза.
—Это потому, что я ревную, — признался Костас. — Я ревную к любому, с кем ты общаешься в мое отсутствие.
Она широко раскрыла глаза. Ему захотелось поцеловать ее соблазнительные губы. Он дрожал всем телом, от едва сдерживаемого желания.
—Ты понимаешь, Софи? Я ревновал тебя к моему шоферу, потому что он провел этот день наедине с тобой. И ни на минуту не подумал, что ты можешь его обольщать. Просто мне хотелось, чтобы ты обольщала... меня.
Он увидел, как она залилась румянцем. Ее дыхание стало учащенным. Ему нужно было только поднять руку, прижать ладонь к ее лицу, шагнуть к ней и...
—Kyrie Palamidis, — послышался тихий голос его домработницы.
Он моргнул, а потом повернулся.
В конце коридора, возле комнаты для слуг, стояла домработница. Она держала в руках радиотелефон, широко раскрыв глаза от удивления. Домработница поспешно отвела взгляд.
На протяжении всех лет, что у него работала, она никогда не видела хозяина ни с одной женщиной, кроме Фотини. Даже до женитьбы Костас не имел обыкновения обольщать гостий у себя дома.
