— Так что… гм… ты не…
— Нет. — Часть ее хотела рассказать ему о визитах в клинику, лекарствах, дискомфорте и тошноте. Другая часть хотела сохранить свою боль в тайне. — После того как закончилось лечение Джека, — продолжала она, — моей главной целью в жизни было забеременеть. — Она слышала, как произносит эти слова, и ощутила муку. Когда ее приоритеты сместились с брака на репродуктивную систему? — В любом случае я не беременна, — быстро сказала она, понимая, что разговор становится трудным, — и я выпью это пиво — Она сделала глоток, ощущая вкус пива. Боже, как давно этого не было. — Последний год мы прибегли к искусственному оплодотворению.
Он прочистил горло.
— Ты хочешь сказать, что Джек не может… из-за рака?
Она посмотрела на воду.
— Доктора всегда говорили нам, что во время лечения надо ставить себе позитивные цели, что такая логика даст ему больше поводов для выздоровления.
— Я не уверен, что делать детей — такой повод.
Сара почувствовала необходимость защищаться.
— Мы хотели иметь семью, такую как у других пар.
После всего, что случилось, она вынуждена была задуматься о своих истинных мотивах. Глубоко в душе она давно знала, что что-то не так, что-то, что должно было исправить появление ребенка.
— Все равно, — сказала она, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло, — я могу отпраздновать свою новообретенную свободу. Она сделала жест, как будто чокается с ним пивом. — И я обещаю, что все детали ты узнаешь именно от меня.
С облегчением он откинулся на сиденье.
— У тебя тяжелый выбор, детка.
— Надеюсь, это не слишком странно, что я рассказываю тебе такие вещи.
— Это странно, — признал он. — Но я с этим справлюсь.
Она наклонила голову, чтобы скрыть улыбку. Ее отец был моряком, жестким и грубым, но он старался быть понимающим.
— Тебе не холодно? — спросил он.
Она ощутила дуновение ветра на лице и в волосах.
— Я жила в Чикаго, папа. Самая плохая ваша погода для меня хороша. — Она представила себя в Чикаго, расчищающей дорожку от снега, чтобы вывести машину из гаража. Однажды она нарисовала, как Ширил прыгает из окна второго этажа и сбегает в Мексику.
— Что смешного? — спросил отец, обводя лодку вокруг вехи, известной как камень Анвила.
Глядя на проплывающие мимо волнообразные холмы, она ответила:
— Ничего, в самом деле. Просто улыбаюсь собственным мыслям.
— Тебе это всегда хорошо удавалось.
— И до сих пор удается. Брайди предложила мне имена нескольких терапевтов, но я сама себе психоаналитик.
