А затем "братья" развернулись и зашагали к выходу из гробницы.
С высоко поднятыми головами.
После их ухода я немного выждала — для верности — и позвала:
— Тамия!
Девушка-призрак тут же появилась передо мной.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Ты сделала благое дело, Хелена.
Я криво усмехнулась.
— Сегодня много чего произошло. Не сказала бы, что абсолютно всё было хорошо.
Дух коснулась моей щеки полупрозрачной рукой.
— Не плачь о нём. Если Ироному будет угодно, вы встретитесь вновь.
Я опешила. Зачем кому-то называть себя Осколком?
— Ироном? Кто это?
— Мы все видели его во снах, — девушка одарила меня загадочной печальной улыбкой. — В Чертогах снятся прекрасные долгие сны… Гораздо ярче и слаще, чем при жизни.
— Вестник его слуга?
Тамия кивнула.
"О как! Выходит, Хелена лакомый кусочек для действительно могучих сил. Я должна быть польщена?"
Я не стала расспрашивать девушку. Некоторых вещи — вернее, довольно много вещей — живые не вправе узнавать от мёртвых. Таковы правила.
— Прости, что не могу провести нужные обряды, — я указала на осквернённый саркофаг. — Богиня больше не любит меня.
— Ничего, — успокоила меня родственница. — Есть… особые люди. Они помогут мне.
"Запах полыни", — напомнила я себе. — "Где он, там и служители Жиюнны".
Мы попрощались, а затем Лерьэн растаяла в воздухе, как и подобает приличным призракам. Я осталась одна на один со своими тревогами, вопросами и болью.
Выйдя из усыпальницы, я задержалась у статуи Лионеля.
"Стоило рыцарю погибнуть, и в скорбный дом, который он так долго охранял, ворвались варвары".
Мраморное лицо принца было красиво и печально. Таким я и постаралась запечатлеть его в памяти.
Попав в беду, смиряй гордость.
Десятое правило, поведанное маленькой Хелене человеком с золотыми глазами.
"Дух обнищал и сир. Чем он владел, вернуть не может мир…", — пришли мне на ум строки мёртвого поэта. Ими он оплакивал возлюбленную…
Меня попросили не горевать, но разве глазам можно велеть не лить слёзы, а сердцу — болезненно не сжиматься? В борьбе разума и чувств от воли человека мало проку — всё решается согласно его природе. Натура же почти всех женщин (я не исключение) — вода, беспокойная, обманчивая, но памятливая стихия. Нам проще прощать, чем забывать.
"Он обещал защитить меня…"
Как простить того, кто обманул?
Быть может, спустя годы (не меньше полувека, полагаю) дряхлая старушка Хелена и перестанет думать об ушедшем рыцаре. Её тихая жизнь незаметно пройдёт за мелким волшебством и заботой о многочисленных племянниках и племянницах (Андрэ слишком беспечен, когда дело касается сердечных дел).
