— Я требую справедливости!
…Они появились внезапно. Один — высокий, худой, с длинным узким лицом, не то мужским, не то женским — несомненно, являлся служителем Равновесия. Бледные обоеполые создания, облачённые в ниспадающие до пола белые свободные одежды, подпоясанные серебряными цепями, седовласые и сероглазые — так описывали Хранителей в виденных мной бестиариях. Что же, книги не лгали. Второй был смуглым брюнетом с роскошными чёрными птичьими крыльями за спиной. Его руки и ноги украшали широкие серебряные браслеты с непонятной мне символикой — сильно стилизованными языками пламени. Больше могучее тело закалённого в боях воина ничто не прикрывало. По всем косвенным признакам крылатый относился к мужскому роду, однако его естество пола отсутствовал. Это немного порадовало мою стыдливость, ущемлённую вынужденным лицезрением непристойного демона.
— Я готов вершить суд, смертная, — молвил Хранитель. Его ровный невыразительный голос нагонял уныние. Оно и понятно: слуги Равновесия бесчувственны, хоть и не бессердечны.
— Мне нужна справедливость, — дерзко заявила я. — И ответы.
— А сможешь ли ты задать правильный вопрос? — глумливо усмехнувшись, спросил демон. — Ты видишь лишь крошечный кусочек картины, а берёшься рассуждать о целом. Как это по-женски.
Меня не обрадовали зловредные замечания порочного родственничка, однако он был прав: я слишком мало знала.
— Кто такой Вестник? Что ему от меня надо?
Талиан зашёлся каркающим смехом. Ему-то были известны оба ответа.
— Ты действительно хочешь знать, Хелена Альноэн? — крылатый говорил мягко, словно обращался к маленькому ребёнку.
Моя фамилия вовсе не тайна (просто небольшой секрет), однако слышать её из уст некого по меньшей мере странного создания было неприятно. Мне ли не знать о силе подлинных имён?
— Да, я хочу.
"Невежество не спасает от ответственности".
— Вестник лишь слуга. Он не волен распоряжаться даже собственной жизнью, — флегматично заявил Хранитель.
— Кто его хозяин?
"Плохо. Всё это очень плохо пахнет".
— Он тот, над кем не властен закон Равновесия. Ты привлекла его внимания, смертная, но больше мне запрещено открывать.
— Слишком туманно, — я не могла сдержать досады. "В какую же игру меня вовлекают?"
Ненавижу быть фишкой в чужой игре.
— Довольствуйся пока этим, — бледное лицо андрогина ничего не выражало. Будь он человеком, его слова сошли бы за изощрённую насмешку.
— Тогда я требую суда над Талианом Лерьэном, — мстительно заявила я. — Его брату что-то наплёл Вестник… Что-то об упокоении, полагаю. Но мне безразлична судьба предателя! Пусть мёрзнёт в Бездне до скончания времён. Там собралось много его товарищей по убеждениям — не заскучает.
