Сделав себе кружку крепкого чая, я, в конце концов, решилась выйти из кухни, но к моему облегчению, Калеба там не было. Родители дошли до той части рассказа, где появлялась в их жизни я, мне стало еще более нудно, чем раньше, но провести время в одиночестве весь остаток вечера, не хотелось. Я устроилась в кресле, в котором раньше сидел Калеб, и на некоторое мгновение знакомый запах всколыхнулся вокруг меня, словно он специально оставил напоминание о себе. Как я заснула, уже не помню, но проснулась в своей комнате, потревоженная смехами доносящимися снизу. Я удивленно заморгала, вдруг подумав, что это дядя Прат, но вспомнила, где нахожусь, о Гроверах и, конечно, о Калебе. Слишком много для первого дня в школе. Знакомство с ним вообще выбило меня из колеи.
Я откинулась на подушки и чтобы подумать о чем-то другом, оглядела свою комнату, при неярком свете ночника, она выглядела мрачной…и такой английской, что в голове замелькали картинки из старых сказок…и конечно же я вновь вспомнила о Калебе.
Со стоном я зарылась в подушки, но картинка перед моими глазами не исчезала, и в который раз за сегодня я пожалела, что так и не научилась искусно рисовать. Казалось, нарисуй я его портрет, и сам образ исчезнет из моей головы. Но зачем понапрасну обманывать себя. Я была зачарована, как и сотни девушек до меня, настолько слепо, что уже и не хотела избавляться от этой картинки в голове.
Слишком много всего за этот день, за этот месяц, и за эти полгода…мне нельзя влюбляться, чтобы не мучиться вновь, нельзя, потому что простому человеку невозможно выдержать столько.
Я включила свет и, вытащив альбом с фотографиями, принялась рассматривать счастливую девушку с моим лицом, кого-то из прошлой жизни, но вовсе не меня, уже не меня. И как будто в насмешку, во мне заворочался ребенок, забирая даже такие минуты покоя. От боли и отчаянья хотелось плакать, но разве я могла, когда внизу сидели вампиры, чьей слух сразу, же уловит эти звуки. Смогу ли я когда-нибудь им признаться во всем? Во всей боли, страхах, ненависти держащих меня в стороне от людей. Я не знала, как мне объяснить этим идеальным сверхлюдям о своих проблемах.
Мне вспоминались последние недели в Чикаго, полное отсутствие общения с кем-либо в школе, кроме Доминик, насмешки учителей и грубое обращение со стороны парней, но кажется и тогда я чувствовала себя лучше, чем теперь.
Никогда раньше я не думала, что может болеть изнутри, мне казалось, что в книгах неправдиво описывают мучения души, но скорее, там описывали не всю правду. Это была не тоска, а скорее полный отказ от желания жить. И худшее в том, что поделиться не с кем: окруженная вниманием и любовью, я оставалась одна со своей болью и проблемами.
