— Наконец ты решила осчастливить нас своим присутствием, — зашептали сотни голосов.
— Не язвите! Я не специально. Я просто устала. Вы ведь не забыли, что все остальные приходят к вам лишь через неделю после возвращения?
— Но ты не они, Лия. Ты лучшая из них, ты не можешь оставлять нас надолго. Твои воспоминания слишком ценны.
— Как и моя усталость? Почему я не могу просто поваляться в постели, как все гиды?
— Пойми, нам все труднее поддерживать равновесие между миром людей, и миром их визуализаций.
— Но без визуализации вы все погибните! Так что не нужно меня убеждать, что вы стараетесь только ради них! — Лия прошла вглубь здания, смутно напоминающего офис ее компании. — Что вы делаете? Здание моей земной работы? Зачем?
— Это одно из твоих самых сильных воспоминаний, Лия. И нам нужна новая живая одежда. И тебе, кстати, тоже!
Туника недовольно заерзала на теле девушки.
— Перестань трепыхаться, Туника. Я сейчас упаду! — ткань успокоилась. — Так-то лучше… Не делайте больше этого. Оставьте все как есть! — визуализация исчезла, и Лия начала скользить по металлическому полу, отображающему как зеркало все, что на нем находилось.
На самом деле это и было зеркало. Вернее это и были металлические зеркала. Благодаря им и стало возможным создание визуализаций. Выгнутые стены и потолок тоже состояли из зеркал, отражающих мысли людей и проецирующих их в визуальных образах мира за пределами здания Совета Визуализации.
— Мы закончили, Лия! Теперь твоя очередь. Нам все труднее поддерживать равновесие! Земной мир слишком изменчив. Если наш мир и мир людей, перестанут совпадать, мы все погибнем! И люди тоже погибнут.
"Я делаю все, что в моих силах!" — подумала она.
"Мы знаем", — ответил ей кто-то, тоже в мыслях.
Лия открыла тяжелую деревянную дверь и зашла в отдел создания живых вещей.
Шелковое платье на ней опять затрепыхало. Его края превратились в десятки ленточек махавших тысячам живых вещей вокруг. Проводники в мир людей залепетали в ответ.
Шелест ее одежды напомнил Лии звук листвы, издаваемый парковой аллеей около ее земного дома. Но звуки, издаваемые другой живой одеждой, были самыми разными: одни напоминали шум березовой рощи, другие походили на перешептывание мягких альпийских лугов, слышалось потрескивание сухих пальмовых ветвей, и даже треск надламывающихся, под силой пустынного ветра, толстокожих кактусов.
