* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Итак, спустя расчетные трое суток, я был на месте. Оставалось только ждать когда что-нибудь произойдет… или не произойдет.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
72 тысячи лет до нашей эры. Первым (весьма неприятным) сюрпризом обнаруженным нами после выхода из «заточения», был тот факт, что мы каким-то образом переместились назад во времени на семьдесят тысячелетий. Я полагаю, что в момент пробоя энергии в прошлое, тот клочок парадоксального пространства, узниками которого мы пребывали, был подхвачен ее потоком и утянут вслед за собой неглубоко в прошлое (что такое шестьдесят-семьдесят тысячелетий, в сравнении с миллиардами лет!)[11].
Да, новехонькие источники базы вырабатывали море энергии, но почти вся она потреблялась Генераторами Состояния, а скудный остаток – большей частью выбирался системой жизнеобеспечения. К тому же, вывод исследовательских автоматов в Большой Мир, оказался операцией неожиданно энергоемкой – как будто планета активно сопротивлялась нашему вторжению. И потому исследование, а тем более – воздействие на Большой Мир, были для нас пока чрезвычайно затруднены.
Мы выбрались из заточения не в лучшее для планеты время. Совсем недавно (два десятилетие тому назад, или около того) случилось чудовищное вулканическое извержение (ныне: озеро Тоба, Индонезия, север о. Суматра), что спровоцировало начало вулканической зимы на Земле (которой предстояло длиться еще лет пятнадцать, да и за тем – последствия катастрофы будут ощущаться еще несколько веков). Особенно сильно эта Долгая Зима ударила по млекопитающим, и уж совсем катастрофой она обернулось для палеантропов. Так, что, в поисках подходящего для наших целей вида, нам пришлось обшарить окрестности доступных нам переходов в Большой Мир. Нашлось только два условно разумных вида, хоть как-то удовлетворяющих нашим требованиям[12]. Не все в них нас устраивало, но с нашими скудными разведывательно-транспортными возможностями и два – было прекрасным результатом…
До извержения, одних только кроманьонцев, расселившихся по всей Африке, по предварительным оценкам насчитывалось от пятидесяти девяти до шестидесяти восьми миллионов особей. Эти изнеженные существа предпочитали тепло и солнце, селились по берегам рек, были высоки, обладали ( в сравнении с неандертальцами, более легким и гибким скелетом, благодаря чему плавали не хуже, чем ходили. Щеголяли голыми телами и шикарной растительностью на головах – особенно роскошной у самочек. Мы поначалу недоумевали, за чем природа, практически лишив их тела шерсти, оставила ее в таком избыточном количестве на голове. Ведь в водной среде обитания волосяной покров по многим причинам неудобен – гораздо лучше в борьбе с переохлаждением здесь справляется подкожная жировая ткань. Понаблюдав некоторое время за этим видом, мы все же нашли объяснение этому выверту эволюции. За эту обильную растительность цеплялись в воде малолетние дети, когда уставали либо плавать самостоятельно, либо им не хватало силенок выгрести против сильного течения – и только-то. Что еще: ступни, приспособленные ходить по песку пляжей, но и неплохо переносящие своих владельцев по степному разнотравью; хорошо развитые языки, предназначенные для опустошения вкусных раковин, и неплохо справляющиеся с обширной гаммой звуков. До извержения вулкана, жили относительно крупными племенами, между которыми связь была довольно слаба, но внутри – устанавливалась простейшая иерархия, и даже некое подобие разделения труда. И все же, по моему мнению, если бы процесс развития шел естественным путем, полноценный разум обрели бы скорей
