Цель такого "убалтывания" ясна при "попадании": Тонькин сын неохотно, но все же соглашается сделать какое-нибудь доброе дело для "одноклассника" матери: позвонить, передать, принести... Впрочем, и без "убалтывания" настоящих знакомцев хватает... Конечно же, по делу ничего передавать нельзя: органы не дремлют. Для караульного же передача записки (малявы) по делу означает голимую статью и минимум позорное увольнение из рядов доблестной милиции.
Давление
Именно в КПЗ легко оказывается психологическое давление на подследственного-первоходку. К примеру, в камеру заглядывает милиционер и говорит первоходочнику:
"Слышь, эй, ты! Сидоров! Там двое приехали с управы сейчас будут "колоть" тебя! Ты семнадцатого февраля где был?"
"В пивбаре, на Цветочной, пиво пил..."
"Ну, вот! А там в восемь вечера гражданина какого-то "замочили".
"Кормушка" захлопывается перед носом у вскочившего Сидорова, который остается "сам на сам" со своими нервными размышлениями о 17 февраля и о мифическом гражданине. Хорошо, если в камере найдутся добросердечные бывалые люди, успокоят, скажут: "Гонит мент, на понты хотят взять, пугают тебя". Ведь через полчаса Сидорова могут дернуть на допрос по основному делу, а голова его будет забита мыслями о совершенно постороннем и скорее всего выдуманном убийстве.
Веселые люди
Легко переносится отсидка в КПЗ, если в компании сокамерников есть веселый человек, не "гонщик" (болтун), а хороший рассказчик, мастер прикола (смешного рассказа или поступка).
В 1984 году со мной в одной камере КПЗ ждал этапа "на тюрьму" некто Дима П., в общем-то взрослый уже мужик, сидевший раза четыре за разное... На третий день пребывания в "хате" он вдруг вскочил с "лежбища", застучал в "кормушку". Минут через десять "кормушка" открылась.
"Чего надо?"
"Командир, дай карандаш или ручку, гумагу (бумагу) тоже дай! Совесть
замучила, хочу повиниться! Следак-то мой тута?
"Тута... Сейчас принесу бумагу, ручку..."
Через пять минут Дима уже рьяно что-то строчил на белом листе в полумраке, не обращая внимания на неодобрительные взгляды сокамерников. Отдав "гумагу" милиционеру, он снова улегся, сложив под головой руки.
Через минут пятнадцать "кормушка" снова открылась:
"Ты что ж, гад, на дурку косишь, что ли?"
"Ты че, командир, кто косит? Я всю правду изложил!" встрепенулся
Дима, подскочил к двери.
"А что ж ты пишешь тут, гондон! "Сознаюсь, что был вовлечен в шайку Ульяновым... он же Ленин... перевозили антисоветскую газету "Искра", героин, кокаин... Заправлял у них также Коля Бауман, его грохнули потом... еще Яков какой-то, Феликс с ними был, фамилий не знаю... где живут - не помню..." Ты че пишешь, а?"
