Тюрьма и зона | страница 10



Колхозные поля, городские танцплощадки и дискотеки, рестораны и заводские цеха основные поставщики рабочей силы во все управления ИТУ, в эти комбинаты по переработке человеческого материала в преступный.

Попадались и выродки, вроде Феди У., ходившего мастурбировать на детские сеансы в кинотеатры родного города, или Валентина С., изнасиловавшего собственную десятилетнюю дочь; таких были единицы, и часто они не доживали даже до тюрьмы (СИЗО), не говоря уже о зоне.

И уж совсем редкими гостями в тюрьмах были убийцы-маньяки, нынче расплодившиеся по России, как кролики в Австралии.

Иногда вдруг обнаруживались бывшие полицаи и каратели.

В 1977 году в Симферополе проходил показательный процесс по делу двоих "изменников". Они содержались в одиночных камерах смертников; когда нашу камеру выводили на прогулку, автор этих строк уговорил "пупкаря" и тот разрешил заглянуть в "волчок" одной из камер. По помещению 4 на 4 кв.м выгуливал себя, шаркая огромными войлочными тапками, тщедушный и, показалось, столетний старикашка. Голова его тряслась. В одной руке он держал пластиковую тарелочку, а в другой такую же ложку. Тарелка тряслась вместе с рукой, и роба старикашки была забрызгана баландой.

"Сколько ему дали?" спросил я пупкаря.

"А, вышак! Кассацию написал отказали, теперь помиловку (прошение о

помиловании) отправил... Откажут..."

Сравнительно большое число обитателей тюремных камер составляли так называемые "хозяйственники", т.е. арестованные за хищения или взятки. (Слово "коррупция" употреблялось тогда лишь в адрес американских сенаторов, итальянской мафии и акул тамошнего бизнеса.)

Суммы, проходившие по этим делам, впечатляли рядовых граждан, живших от зарплаты к зарплате в стабильном советском обществе. 10 тысяч рублей, 40 тысяч, 50 тысяч - эти суммы подводили обвиняемых под "расстрельные" статьи; впрочем, чаще они отделывались "десятками" и "пятнашками" в ИТК усиленного режима. Они не были "тузами" теневой экономики, просто оказались в один прекрасный день у некоей трещины или дыры, в которую сами собой сыпались незаконные (с точки зрения тогдашней системы) доходы. Они просто были неосторожны. Некоторые слишком много знали...

Когда в сети органов попадался крупный и чересчур информированный "сазан" (как, например, директор Елисеевского гастронома в Москве Соколов), то дело раскручивалось в рекордно короткие сроки (2-3 месяца) и, как правило, оканчивалось смертельным приговором. Тем "хозяйственникам", которые не имели поддержки "с воли", достаточно тяжело было переносить условия лишения свободы: слишком уж контрастировала утерянная жизнь с вновь обретенной. Удовлетворение возрастающих потребностей сменялось вынужденным ограничением потребностей даже самых необходимых, "умственный труд" сменялся "тяжким физическим", а всеобщее уважение, замешанное на зависти, равнодушием, а то и презрением окружающих сокамерников, солагерников. Драма часто оборачивалась трагедией.