Молоковоз Степан из Ухзанги обещал после обеда встать на лыжи, прийти за Кремером в Торженгу, скоро он должен был появиться.
Оставив труп, Кремер поднялся в церковь. Внутри оказалось еще холоднее, сухие, сохранившие оттертую белизну половицы скрипели под ногами.
Первое, что бросилось в глаза, когда Кремер вошел в зимнюю половину, были пыльный алтарь и старая книга в переплете с латунными пряжками. Невысокий трехтябловый иконостас не был нарушен. Причину убийства вряд ли следовало искать в этом забытом богом и людьми доме.
На всякий случай Кремер осмотрел и стоявшую рядом колокольню, внутри она напоминала огромный деревянный колодец, из которого когда-то давно ушла вода.
Ничего другого, как ждать Степана, не оставалось. Выбрав место, он разжег костер и снова подошел к трупу. Правый карман брюк был вывернут, сатиновая подкладка чернела пятнами — в карман лазили окровавленной рукой. Второй карман не тронули. Кремер прощупал содержимое — мятая пачка папирос, спички. Денег при убитом не было.
— Эй, кто-нибудь! — снова крикнул Кремер.
2
Молоковоз пришел не один — позади возвышался мужчина в ватной, как у Степана, телогрейке с болтавшимся через плечо планшетом. Широкие лыжи незнакомца, отделанные берестой, легко поднимали снег.
— Вон вы куда забрались! — Степан успел выпить, с лица градом катил пот. — Хороша церквушка? Сказывают, мужик, который ее ставил, и топор в озеро закинул! Чтоб, значит, не было другой!
Коротышка молоковоз снял городскую, с отворотами, шапку, под ней оказались не рыжие, как думал Кремер, а белесые, бесцветные вихры, изрядно поредевшие.
— Здравствуйте, товарищ, — кивнул мужчина с планшетом, которого привел Степан, — Рябинин Игнат Васильевич, ветеринар в отставке.
— Рыбачит здесь, — пояснил молоковоз.
Ветеринар кивнул:
— Издалека?
— Из Москвы, — Кремер не решил, с чего начать, — рыбалка здесь должна быть отличная…
Пенсионер почему-то почувствовал себя задетым:
— Вы подолбите лед да пяток курм поставьте, а я посмотрю… — Он, по-видимому, находился в непростых отношениях с рыбнадзором, а может, и вообще с окружающими, да и с рыбалкой, наверное, не все клеилось.
— Здесь человека убили, — перебил его Кремер, посмотрел на молоковоза, — не знали? За кустами…
— Не может быть! — Глаза у Степана забегали. Невысокий, в модной когда-то шапке, в огромных валенках, он казался смешным гномом. Даже папиросу он держал неловко, не как все, а большим и безымянным пальцами, мешая себе глубже вобрать мундштук. — У церкви? — Он рванул к ограде.
