Он вправду так считает? Он это говорит о ней — такой осторожной и осмотрительной?
— Конечно, немногие женщины стали бы слушать подобное, — ответила она по возможности непринужденно. — И все равно это не объясняет, почему ты так долго не говорил мне о письме. — Она махнула рукой, забыв, что держит письмо Рода.
— Я собирался — несколько раз. Поверь, — сказал Йорк. — Но… — Он замолчал, сбившись.
Сабина не верила своим глазам — он казался каким-то нерешительным. Она знала, что этого не может быть!
— Но? — переспросила она, убежденная, что чувства ее обманывают. Йорк не уверен в себе? Как бы не так!
Он смотрел на нее, сверля ее взглядом синих глаз. Как будто… как будто, прежде чем продолжить, он хотел что-то получить от нее. Какую-то поддержку. Нет, это наваждение, решила Сабина. Йорк — самый уверенный в себе мужчина, которого она когда-либо видела.
— Но, — продолжил он, не получив от нее поддержки и решив, видимо, рискнуть, — с тех пор, как я узнал тебя, мои намерения и действия пришли в полное несоответствие.
— И я в этом виновата?
— Нет, — начал он. — Хотя… — Он снова запнулся. А затем, переворачивая весь ее мир с ног на голову, посмотрел ей прямо в глаза и сказал: — Ты вошла в мою жизнь слишком прочно, Сабина.
Губы у нее пересохли, а сердце бешено заколотилось. Она ничего не понимала. Что он сказал? Что он сказал?
— Я… мм… — Она сглотнула. Хотела заговорить с насмешкой — не очень-то получилось. — Давно? — спросила она.
Нет, не вышло с иронией… Йорк понял ее вопрос как поддержку и уже увереннее сказал:
— С тех пор, как впервые тебя увидел, оказался рядом с тобой, понял, какая ты отважная, верная… особенная.
Его слова далеко не отвечали на вопрос, почему он не показывал ей письмо от Рода. Но Сабина и не подумала о том, чтобы напомнить ему про письмо.
— Ты… э-э… ты понял это сразу, при первой встрече? — Ей надо было что-то спросить, чтобы собраться с мыслями.
Йорк кивнул:
— Больше того. Когда мы увиделись во второй раз — я приехал за кольцом бабушки и сказал тебе, что она в больнице, — то сразу же понял, какое у тебя доброе сердце. Прости, моя дорогая, что я этим пользовался — твердил, как важно для бабушки снова получить кольцо.
— Но я тебе его не отдала, — заметила Сабина. Ее не так задело признание Йорка в том, что он играл на ее чувствах, чтобы вернуть бабушкино кольцо, как тронуло это его «моя дорогая». Пусть слова ничего и не значили. Что они могут значить?
— Не отдала, и я готов был тебя задушить за твое упрямство. Но потом мне пришла в голову идея…
