Сабина почти не спала, а когда день сменил беспокойную ночь, начала впадать в отчаяние. Временами ей до боли хотелось увидеть Йорка, но, принимая в расчет его последние слова, она удивлялась такому желанию. Иногда брала верх гордость, и Сабина твердила себе, что не должна быть такой слабой, а тогда Сабине больше всего хотелось вернуть Йорку кольцо и покончить со всей этой историей. С такими мыслями вполне можно было продолжать жить. Она ненавидела Йорка, ненавидела, но — гораздо сильнее любила… А это кольцо принадлежало не ей, и она не могла кому-нибудь отдать его без ведома Натали. Натали и так доставались одни лишь удары… О, жизнь снова превращалась в мучения…
Сабина поехала к родителям в субботу и в окружении двух любящих ее людей почувствовала себя несколько лучше. И однако ею владело какое-то беспокойство. Время в родном доме ползло ужасно медленно.
Ее стали мучить угрызения совести — ведь она радовалась окончанию выходных. Но из-за необходимости постоянно скрывать свою боль, вести себя так, словно никакой Йорк Макиннон не врывался в ее жизнь, не нарушал ее покой, Сабина испытывала желание вновь остаться наедине с собой.
Впрочем, и уединение не принесло облегчения. Вернувшись в свою квартиру в воскресенье вечером, Сабина почувствовала себя такой заброшенной, что не выдержала и позвонила Оливеру.
— Ты не занят сегодня вечером? — спросила она, правда не уверенная, что хочет увидеться с Оливером.
— А ты случайно не только что вернулась от родителей?
— Обжора! — проворчала она. — У меня есть малиновый пирог.
— Я мигом буду!
Окна в квартире были открыты, и шум подъезжающей спортивной машины Оливера был хорошо слышен, а затем зазвонил звонок у двери, и Сабина подумала, что правильно сделала, пригласив Оливера.
Мелисса уже отошла в прошлое, как оказалось, и теперь Оливер был увлечен Тамарой, которая как раз уехала на неделю, так что Сабина спасла бы его от помешательства, согласившись посвятить ему немного своего времени…
В понедельник Сабина с Оливером целый вечер гуляли, а во вторник она снова пригласила его к себе на ужин. В среду Оливер пригласил ее к себе. Он готовил так, что Сабина не могла не решить: все, с завтрашнего дня она на диете!
— Ты завтра свободна? — спросил Оливер, провожая ее до двери.
— Я объелась! — ответила Сабина, кладя руку на живот и смеясь. Но по дороге домой ее сердце снова сжала боль, и ей еще сильнее захотелось хоть мельком увидеть Йорка.
В четверг вечером Сабина сидела дома и, внезапно поймав себя на том, что прислушивается, не подходит ли кто-нибудь к ее двери, подумала: как хорошо, что предыдущие три вечера она была занята.
