Когда Ренодэн ввел Екатерину к себе в кабинет, королева сказала:
– Ну, что?
Эти два слова ярче ряда трескучих фраз свидетельствовали о ее беспокойстве и волнении.
– Рене вынес пытку, не выронив ни слова,-ответил президент.-Беда только в том, что воришка, на которого я рассчиты вал, не соглашается!
– Но почему же? Чего он хочет? -спросила королева, и взор ее, засверкавший было радостью, снова потускнел.
– Он хочет свободы, и я обещал ему, что он получит ее,ответил Ренодэн.
– Да вы с ума сошли! -крикнула королева.
– Нет, но у меня свои соображения,-ответил судья.-Надо полагать, что Рене безумно зол на палача…
– Господи, Рене не из тех, которые прощают! -заметила королева.
– И весьма возможно, что, если мы спасем Флорентийца, он непременно захочет сыграть дурную шутку с ним!
– Тем хуже для Кабоша!
– Но если Кабошу обещать, что Рене простит ему, палач согласится проделать одну штучку, которую лет пять тому назад он уже устроил с одним солдатом. У того была сильная протекция, и палач, вместо того чтобы связать петлю мертвым узлом, попросту закрепил ее неподвижной петлей. Затем, когда ему нужно было схватить преступника за плечи, чтобы собственным весом ускорить стягивание петли и удушение, Кабош ухватился за канат, которым подвязывают под мышки преступника. И так как тоненькая веревка, которую надевают на горло, была завязана не мертвой петлей, а крепким узлом, то солдат лишь испытал некоторую неприятность, но не более…
– И не умер? -: спросила королева.
– Отнюдь нет! -ответил Ренодэн.-Ночью палач снял его с петли, и солдат отделался лишь тем, что у него шея окривела!
– И вы хотите, чтобы Кабош проделал то же самое над Гаскарилем? Это опасно, потому что Жан Кабош способен выдать нас с головой королю!
– Черт возьми!
– Но я дам вам хорошую мысль: обещайте Гаскарилю, что с ним поступят именно таким образом, ну а там… посмотрим! Сказав это, Екатерина встала. Но Ренодэн остановил ее.
– Еще одно слово, ваше величество! -сказал он.-Гаскариль не поверит мне на слово, если у меня не будет в руках доказательств в виде собственноручно вашим величеством написанной записки с обещанием помилования!
– Но ведь… такая бумага… может попасть в руки… короля! -испуганно пробормотала королева.
– Я отвечаю за то, что этого не случится! -ответил судья.Но иначе я ничего не могу сделать для Рене.
– Иначе говоря, вы требуете гарантию? -сказала королева.
– Для Гаскариля -да!
– Ну, и… для себя тоже!
Ренодэн ничего не ответил. Екатерина подумала: "Он во что бы то ни стало хочет попасть в парламент!" И, усевшись за столом президента, написала на куске пергамента: "Я помилую Гаскариля. Екатерина",-приложила печать вырезанным на печатке перстня королевским гербом и подала бумагу Ренодэну.
